Тревожное эхо пустыни

– В оригинале звучит лучше. – Старик кивнул. – И что, ушла эта женщина?

– Да. Ее спутник, он был одноглазым, с повязкой, как у пирата, посадил Фатиму в люльку, после чего ушел.

– В благодарность оставили винтовку?

– Нет, это очень дорого. Она ее с собой забрала. Наверное, отдала проводнику после того, как благополучно переправилась. Мне патронами отсыпали, и я их продал потом.

– К чему ты мне, дядя Ибрагим, это рассказал? Не просто же так?

– И просто, и не просто. Я старый, люблю поболтать. Но и тебе помочь хочу. Если о ком и снимать документальный фильм, то это о Фатиме. – Он жестом подозвал кальянщика, тот поменял угли. От дыма у Димона уже голова кружилась, а старик чувствовал себя прекрасно. – Она вместе с грязными вещами, которые я выкинул, сбросила браслет золотой. Не заметила, у нее много их было. Я решил продать его. Зачем же добру пропадать? Показал знакомому ювелиру-афганцу. Тот напрягся. Спросил, где я его взял. Ответил: нашел. Где? В горах, говорю, недалеко от дома своего. А еще вещи женские. Ювелир сходил за братом, показал браслет ему. Тот в слезы. Оказалось, украшение его жене принадлежало. Она под обстрел попала, погибла. И с ее трупа все украшения пропали. Конкретно это изготовил ювелир в подарок на свадьбу невесте брата.

– И что было дальше? – Правдин искренне заинтересовался историей. Тогда он не думал, что может раскрутить ее, просто слушал деда Ибрагима как хорошего рассказчика, летописца, но не выдумщика. Он верил ему.

– Они рассказали мне о Фатиме по кличке Шайтан. Сначала она расстреливала русских солдат. Работала как снайпер и как палач. Потом начала убивать без разбора. Среди ее жертв были и мирные жители. Однажды она выстрелила в женщину, которую назвала предательницей.

– Афганку?

– Да. Та была очень красивой, на нее засматривались бойцы. А Фатиме, как я понял, кто-то из них нравился. Она убила ее, но, чтобы не казнили за самосуд, подкинула ей улики, указывающие на сговор с врагом.

– Какая продуманная баба, – пробормотал Димон. – Но встречаются и такие психопаты. Женщин среди них, правда, очень маленький процент.

– Она не была похожа на маньячку. Это не только мое мнение. В селе, где Фатима устроила бойню, ее знали. Никакого удовольствия от убийства она не получала. Но и угрызений совести не испытывала. Мы комаров травим да мух прихлопываем, а она так людей.

– Это как раз признак социопатии.

– Я в этих мудреных терминах не разбираюсь. – Старик отложил трубку кальяна. Накурился и наговорился. – Но ты все по полочкам разложишь, когда снимешь фильм о Фатиме-Шайтане. За ее голову давали очень много. Ее смерти хотели и моджахеды, и чекисты. А она улизнула.

– Может, нет? И ее нашли и казнили?

– Допускаю. Но мне почему-то кажется, что она до сих пор здравствует. Ведет обычную жизнь. Разводит собак или печет торты на заказ.

– Работает консьержем. – Димон припомнил женщину, что следила за порядком в его подъезде. У нее лицо такое хмурое, будто она порешила несколько сотен человек.

– Или на почте, – усмехнулся дядька Ибрагим. – Но даже если так, ты ее не найдешь. Зато сможешь снять интересный фильм-расследование.

– Да, очень хочется разобраться в этой истории. Но с чего начать?

– Не мне тебя учить.

– А я бы послушал совета.

– Ты со многими ветеранами успел познакомиться, так? – Димон кивнул. – Узнай у них, кто служил в части, что стояла в кишлаке Карагыш. Отправь запросы в военные архивы, должны рассмотреть. Но это время займет.

– Да, а мне надо быстро.

– Перегореть боишься?

– Что-то вроде этого. Дядька Ибрагим, а ты свой рассказ на камеру повторишь? – Тот покачал головой. – Лицо замажем, голос изменим.

– Нет, сынок. Меня не впутывай. Моя хата всегда с краю была, поэтому и выжил.

– Понял тебя.

– Но, если узнаешь что-то, уважь, расскажи.

Он пообещал и показать тоже.

Выйдя из ресторана, Димон набрал одного давнего приятеля. Вместе работали на Центральном телевидении. И ушли оттуда почти одновременно. Димон по своей воле, приятеля попросили. Уволить хотели, да побоялись. Он монтажером работал, а развлекался взломом баз, декодированием, созданием вирусных программ. Как-то встроил в репортаж двадцать пятый кадр с призывом к митингу. После этого и хотели погнать поганой метлой, но приятель намекнул начальству на то, что имеет компромат на всех, включая генерального, и сольет его в Сеть. Решили расстаться с монтажером мирно. Еще и премию квартальную выдали.

Сейчас приятель обитал на Кипре. Сидел на вилле, играл в «Доту». Зарабатывал этим большие деньги. Ради прикола иногда взламывал базы. Димон надеялся, что он сделает это и для него.