Тревожное небо

Было прослежено, были приняты меры, а мои проклятые руки не давались никак… Шагаю в строю — все в порядке. Как только остаюсь один на один с командиром, руки делают все, только не то, что надо… Всем это надоело. Меня оставили в покое, и вдруг неожиданно я обнаружил, что делаю все правильно…

Примерно через месяц после начала занятий казарму посетил командир роты. До этого мы его еще не видели. Перед его приходом старшина роты лично проверял все тумбочки: зубная щетка, бритва, мыльница — на верхней полке слева, книжка из библиотеки — там же, но справа, принадлежности для чистки винтовки и сапожная щетка — внизу. Беда, если эти важные атрибуты курсантской жизни оказались перепутанными.

— Рота — смирррно! — послышался тонкий голос дневального. — Товарищ командир роты! Рота занимается подготовкой к занятиям. По списку 120 человек. В расходе трое. За время моего дежурства в роте происшествий не случилось. Докладывает дневальный по третьей роте Военно-теоретической школы Военно-Воздушных Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии курсант Мате.

— Вольно! — На голубых петлицах гимнастерки командира роты блестела «шпала», красный эмалированный прямоугольничек. По рангам того времени это означало «К-7» — седьмая категория.

— Построить роту! — приказал командир.

— Становись! — рявкнул сочный баритон старшины.

— Равняйс-с-сь!

— Второй взвод — осади назад!

Второй взвод был как раз наш. Помкомвзвода, стоявший в строю на правом фланге, держал голову вправо, а левой вытянутой рукой похлопывал по животу самого высокого из нас, Бурдияна из Бендеры. Рука помкомвзвода, поднятая до уровня плеча, была как раз на животе великана. Это выглядело так смешно, что взвод засмеялся.

— Отставить смех! — рявкнул старшина.

— Смиррр-но-о! Равнение на середину! — и старшина, четко печатая шаг, отдал рапорт командиру роты.

Мы уже научились к тому времени «есть начальство глазами». Командир роты начал с правого фланга обход строя. Время от времени он запускал два пальца под ремень. Если замечал, что ремень затянут слабо, брался за пряжку и, повернув ее на несколько оборотов, многозначительно вскидывал глаза на стоявшего рядом старшину. Значение этого пряжковерчения и взглядов мы узнали лишь вечером. Каждый оборот пряжки слабозатянутого ремня означал взыскание — наряд вне очереди. Два оборота — два наряда, три — нарядов тоже три… До моего ремня пальцы командира не дошли, ибо я стоял во второй шеренге. Когда он уже прошел и занялся третьим взводом, я потихоньку проделал эту процедуру сам. К моему ужасу пряжка ремня повернулась четыре раза!

Командира роты мы видели очень редко. А если он и появлялся, то результатом этого были наряды, весьма щедро раздаваемые то за пятно на носке начищенного до зеркального блеска сапога, то за слабо затянутый ремень, отлетевшую пуговицу или хаос на полках тумбочки.

Начались регулярные занятия в классах. Изучение теории полета — по Пышнову, самолеты, моторы, оружие — пока лишь теоретически, винтовка и наган — практически. Каждый день — двадцатиминутная утренняя зарядка. Два-три раза в неделю спорт: прыжки через «коня» и «козла», турник, бег, прыжки в длину и в высоту. Самым увлекательным было катание на ренском колесе, но это случалось редко и помалу — не хватало колес. Изредка водили нас строем в бассейн.

В одно из посещений бассейна не повезло старшине Загодарчуку. В тот день нас должны были познакомить с прыжками в воду. С земли девятиметровая вышка казалась не очень высокой. Сверху, однако, впечатление было совершенно иное. Несколько курсантов поднялись наверх, но… никто не решался прыгнуть. Тогда старшина взялся собственным примером подбодрить колебавшихся. Он бодро полез наверх, прошел на конец доски и, раскинув ласточкой руки, полетел вниз. Что-то он сделал не так, как надо… Раздался громкий всплеск, и старшина шлепнулся почти плашмя с девятиметровой высоты… Выходить из воды ему пришлось с помощью нескольких курсантов, которые нырнули за ним, не дожидаясь его появления на поверхности. Прошло довольно много дней, когда Загодарчук снова появился перед строем роты.

Осенью поползли слухи, источником которых был всезнающий «курсантский вестник», что нас переведут куда-то на юг. Наконец, нам перед строем зачитали приказ: такие-то и такие взводы нашей и ряда других рот переводятся в город Вольск, на Волге, в авиационную школу летчиков и авиатехников. Вольск так Вольск. Главное — школа также летная. Один из наших курсантов, Павел Ищенко, родом из Одессы, и как всякий одессит, шутник и балагур, серьезным тоном заявил, что Вольск хотя и не Одесса-мама, но за мачеху вполне сойдет…

В Вольске мы впервые своими руками взялись за самолет. На одной из утренних поверок командир роты Олев сообщил нам, что на железнодорожную станцию прибыли платформы с самолетами. А так как для перевозки на аэродром транспортных средств нет, самолеты решено доставить в школу своими силами…

После завтрака роту построили, и под командой самого командира роты мы зашагали на станцию. Самолеты были в разобранном виде. Нам поручили доставить на руках их плоскости.