Тревожное торжество

– Я – вольная птица. Я могу спать с кем захочу. А она – твоя законная жена! Взяла и укатила к любовнику! И ты позволил это! Ты никчемный человек, Валентин! Немедленно возьми ее за шиворот и как сучку притащи домой! Или у тебя духу нет? Ты – тряпка! Ты – ничтожество! Мне стыдно за тебя! Таких мужиков женщины не любят!

Валентин широко расширил ноздри, втянул в себя воздух:

– Где она?

– В квартире человека, о котором ты знаешь. Я дам тебе адрес.

– Я убью его!

– Его? Погоди, погоди, – возразила Истровская, видя, что мысли Валентина ложатся не в то русло. – Помнишь, как у классика: «Собака не захочет, кобель не вскочит!» Поэтому возьми ее в оборот так, чтобы и по нему каток прошелся!

– Я убью ее, – сказал Валентин.

– Ты слаб. Какой из тебя убийца? Она сейчас в его постели, а ты сопли жуешь! Ты и тогда сопли жевал, когда застал их в кровати в гостинице. А теперь они делают это каждую ночь в его квартире! – распаляла Истровская. Она видела, что он стал как натянутая струна, в любую секунду готовая лопнуть.

– Отвези меня к моей машине! – прохрипел Валентин.

– Прямо сейчас ехать собрался? Или опять жевать будешь?

– Не твоя забота! – огрызнулся Валентин, смотря исподлобья.

Истровская привезла его к дому, где жила Кристина. Он пересел в свою машину и сорвал ее с места.

В Москву приехал в начале ночи. Припарковался по адресу. В окнах дома – свет. Желваки на скулах ходили, зубы скрипели. На душе тошно. Ее разрывало на части. Выскочил из авто и кинулся к подъезду. Уперся в закрытую дверь. Но долго ждать не пришлось. Появились двое жильцов, открыли. Он скользнул следом. Не дожидаясь лифта, нетерпеливо кинулся наверх по лестничному маршу. Взлетел на этаж, остановился у двери в квартиру Хавина. Замер, глубоко и часто дыша. Ощутил противную дрожь в коленях. Потянулся рукой к звонку и почувствовал, как вспотели ладони. Привалился плечом к стене. По телу прошел жар. Нерешительно коснулся пальцами звонка и уронил руку. Заскулил по-собачьи, опустил плечи, поплелся вниз. Вернулся к машине. Попытался заснуть. Но в голове вновь и вновь возникал насмешливый голос Истровской, не давая забыться. Валентин тупо смотрел в темную приборную панель и ругал себя за трусость.

Хавин лежал в больнице. У него был перелом ноги и сломано два ребра. У Юлии все обошлось. Так, легкие ушибы. Она каждый день находилась возле Павла. По вечерам возвращалась домой. И никогда не вспоминала о муже. Тот перестал существовать для нее.

Юлия проснулась рано утром, не зная, что Валентин просидел всю ночь в машине поблизости от подъезда. Она легко поднялась с кровати, умылась и стала собираться. Ей хотелось нравиться Хавину, чтобы ее красота помогала ему выздоравливать. Надела на себя красивое платье и посмотрелась в зеркало, поправила прическу: Павлу должна понравиться.

Закончив сборы, вышла из квартиры. После лифта ощутила небольшое беспокойство и непонятную дрожь в коленях. Даже приостановилась, поежилась, но потом решительно шагнула к двери из подъезда.

Утро было чистым и звонким. Юлию осыпали яркие лучи солнца.

Валентин в машине вздрогнул, увидав жену. Напрягся, ожидая появления Хавина. Но Юлия двинулась от подъезда одна. И тут он засомневался, что Истровская сказала правду о его жене, возможно, соврала, что та живет у любовника. Не видел он с нею никакого любовника. Его сомнения сейчас могла развеять только Юлия.

Она высоко держала голову, не смотрела по сторонам. Не обращала внимания на машины и не увидала автомобиля мужа. Когда поравнялась с ним, Валентин резко открыл дверцу. Юлия остановилась и отступила. Неожиданное появление мужа удивило. Она расширила глаза и нахмурилась:

– Ты?

– Я! – ответил Валентин.

– Откуда? Зачем ты здесь?

– Приехал за тобой! – сказал он, выходя из автомобиля.

Юлия покачала головой:

– Напрасно. У нас с тобой все закончилось. Уезжай!

– Только вместе с тобой!

Юлия изменилась в лице, сузила глаза:

– Я сказала, все кончено. Не хочу тебя видеть больше! Никогда!

Валентина обожгло жаром и, как петлей, перехватило горло. Зло вспыхнуло с новой силой.

– Придется! – процедил он и схватил ее за плечи. – Ты думаешь, я намерен терпеть, чтобы моя жена, как потаскуха, валялась в чужих постелях?!

– Не прикасайся ко мне! – с яростью крикнула Юлия и оттолкнула его. – Убирайся отсюда! Забудь обо мне! Забудь, слышишь?! Нет у тебя больше жены, и никогда не было!

– Не было? – замешкался Валентин. – А кем же ты была? – в груди у него ширилось негодование. – Профурой?

– Не смей меня так называть! – снова крикнула она.

– Садись в машину, дрянь! – просипел Валентин, подступая ближе и чувствуя, как в нем клокочет бешенство. Теперь красота жены вызывала в нем ненависть, ибо она уже не грела его, как прежде, а стала чужой и отталкивающей. Ему было жалко себя.

Юлия отшатнулась, глаза Валентина испугали ее. Она не знала прежде таких глаз. Но она никогда не была покорной ему, и напрасно он надеялся, что она покорится сейчас. – Не приближайся! Ты мне противен! – с новой силой выкрикнула Юлия и ударила по его рукам.

– Старая песня, – прохрипел муж, навалился, зажал жене рот и стал толкать в машину.