Тревожные будни

Пауль и не представлял себе, как он был близок к истине. Хорошенькая, смешливая Армильда умела рассчитывать. Сакс сказал правду — с такой не загуляешь. Армильда мечтала хорошо жить, хорошо одеваться, но не хотела размениваться. И к каждому мужчине, с которым знакомилась, подходила с одной меркой: муж или не муж? Эта мерка мешала ей увлечься кем-нибудь: «не муж» переставал существовать для нее. И поэтому, наверное, Армильда решила, что она никогда никого не полюбит. Сакс, познакомившийся с ней на танцах, сразу ей не понравился, но рассказ о Пауле Арупыльде заинтересовал девушку. Разглядеть этого, судя по словам Сакса, увальня не удалось — было темно, — а потом он вообще исчез. Добродушен, застенчив, недурен собой, хороший механик, с большим будущим — вот что запомнила Армильда из рассказа Сакса.

— Познакомьте, — попросила она.

Она не ошиблась в выборе. Достаточно ей было подумать о чем-нибудь, как Пауль уже загорался ее желаниями. Как бы ни уставал он, а вечерами садился за стол, брал инструменты и начинал возиться с приемниками.

— Тебе на туфли, — шутил он, ласково поглядывая на жену.

Сакс где-то добывал самые дефицитные детали.

— Смотри не подведи, — говорил он, вручая Паулю пакеты. Эту же фразу Сакс обязательно повторял, аккуратно укладывая в бумажник деньги.

Пауль мрачнел:

— Сам рискую — ладно. А ты — из-за меня...

Армильда понимала, что дело тут нечисто. Понимала она и то, что Паулю, прямому, честному, это было неприятно. Но как бы там ни было, а работы было много, денег — тоже, и если Паулю становилось очень уж не по себе, ласка легко утешала его.

С Руди она познакомилась в магазине. Поглядывая на стройную Армильду, сновавшую за прилавком, он ввернул, между прочим, что работает инженером, хорошо зарабатывает.

Нет, увлекаться, оказывается, Армильда умела. Для Руди она готова была сделать все что угодно. Обычно расчетливая, холодная, она словно потеряла голову, научилась лгать, скрывать свои встречи с ним. Прийти от Руди и наговорить кучу хороших слов Паулю — стало для нее обычным.

Не раз Армильда задумывалась: что будет дальше? Руди любит ее, но он категорически отказывается жить вместе. Почему? Иногда думалось: «Надо уйти от Пауля, и все станет на свое место. Не отпустит, будет уговаривать, ходить по пятам». Против Пауля накипало раздражение. Ей не мила жизнь без Руди — такого обаятельного, такого чуткого, умевшего так красиво ухаживать!

Потом на нее свалилось новое несчастие: она узнала, что ее отец когда-то тяжело болел. Сразу же подумалось: «У нас с Паулем не было детей. Не поэтому ли?» Никому, кроме Пауля, сообщить о болезни отца Армильда не решилась, но, поделившись новостью с мужем, тут же поняла: если она уйдет от Пауля, он все расскажет Руди.

Она запутывалась все больше и больше, и, когда однажды Пауль ударил ее, почувствовала, что ненавидит мужа.

Многого не знал Пауль. И теперь, в камере, без конца вспоминая то один, то другой эпизод своей жизни с Армильдой, он ни в чем не мог разобраться. Вернее, он понял лишь одно: в дом на Выргу его привела нужда в деньгах. Винить в этом, кроме самого себя, Пауль никого не мог.

Вечер воспоминаний

Сразу после допроса Арупыльда Вески занялся Саксом. Он внимательно прочитал показания сослуживцев Роберта Липпа, которых допрашивал сотрудник отдела Хейно Хярм, просмотрел справку, что детали, найденные у Арупыльда, очень дефицитные и за последние полгода лишь один раз — две недели назад — наступали в продажу. К справке была подколота записка Хярма:

«...Сам радиолюбитель, деталей в продаже не видел. Видно, Липп забрал все и спекулировал...»

Сразу припомнилась виноватая улыбка Пауля: «А я думал из-за деталей забрали...» Конечно, Сакс посредничал в спекуляции. Дома у Липпа хранились радиодетали, их-то и швырнул Сакс в реку. Преступление налицо, им займутся. Но стало ли яснее дело, которое они с Отсом ведут?..

Когда закончился допрос Сакса, подтвердивший рассуждения Вески, Отс удивленно поглядел на капитана:

— Чем вы так довольны, Лембит? Дело Сакса — это шлак. Жаль потерянного времени... Представляю себе, как будет доволен Хеннинг.

— Ну-ну, жалеть не о чем, спекулянтов поймали... А насчет шлака ты прав — радоваться действительно нечему...

— Я и говорю...