Тревожные галсы

— Товарищи, мы собрались сюда для того, чтобы обсудить чрезвычайное происшествие, которое имело место на «Бодром»... Надо признать, что Скляров в море почти не сходит с мостика.

— Так это же здорово! — подал кто-то реплику.

— Нет, не здорово, — возразил Журавлев. — Не всегда вверху видно все. Надо чаще сходить на палубу, бывать на постах, в каютах. Словом, знать, чем живут моряки, что волнует их. Могут сказать, что когда в свое время шла речь о командире «Бодрого», именно я поддержал кандидатуру товарища Склярова. Не отрекаюсь и не считаю, что ошибся. Скляров поначалу крепко взялся за дело, добился определенных успехов. Но тут-то у него голова и пошла кругом. Зазнался. Да, я не боюсь этого слова — зазнался! Есть такая болезнь — шапкозакидательство. У него явные симптомы ее.

— Если это так, то Скляров нуждается в немедленном лечении, — заметил командующий.

— Хуже того, — продолжал адмирал, — дело доходит до нарушения приказов. Я был вынужден объявить товарищу Склярову выговор. Ракетчики корабля сбили самолет «противника», и что же? Павел Сергеевич тут же вызывает меня на связь. А ведь я категорически запретил выходить на связь. Так можно демаскировать свой корабль, дать «противнику» возможность успешно произвести атаку...

Склярову стало не по себе. Он даже в лице изменился. И каждое новое слово Журавлева бросало его то в жар, то в холод. Это состояние не покинуло его и тогда, когда говорил представитель Главного морского штаба адмирал Рудин, особенно налегая при этом на необходимость извлечь из ЧП уроки. При желании можно было это истолковать двояко: то ли речь идет об учебе на ошибках, то ли об организационных выводах.

Рудин рассказал, как в самый напряженный момент поединка с лодкой, когда корабль ложился на боевой курс, чтобы атаковать «противника», он решил проверить, сумеет ли старпом Комаров заменить командира корабля. Комаров поначалу растерялся, упустил момент атаки лодки, и пришлось сделать повторный галс. Но потом старпом нашел себя. Тогда была дана новая вводная. Поединок с лодкой осложнился. Но вахтенный офицер Котапов не растерялся. Если говорить откровенно, то Котапов ему больше приглянулся. А вот старпом вел себя на мостике без вдохновения. Грамотно, расчетливо, но искорки не было...

— В целом же, — закончил Рудин, — у меня впечатление осталось хорошее. Вводные создали исключительно тяжелую ситуацию. Однако это не отразилось на боеспособности корабля. Заслуга здесь прежде всего командира. Он всему голова. Пару слов о мостике. Говорят, Скляров сутками не сходит на палубу. Что же тут плохого? Важно другое — не испортит ли «верхотура» человека, не перестанет ли оттуда замечать ближнего? Бывает с некоторыми и так. Но если командир на мостике держит все нити в руках — значит, на корабле все отлажено, все на «товсь».

Слова попросил Серебряков:

— Конечно, «Бодрый» задачу на учении выполнил. Это ясно. Но с минами случился конфуз. Причина? Скляров ослабил требовательность и контроль. В конце концов, что это такое, корабль перед выходом в море принимает боезапасы, а командира нет.

— То есть как? — удивился командующий. — А где же он был? Ах на берегу... Гм... Странно, очень странно!

Скляров боялся взглянуть на командующего. А тот упорно искал его взгляд и, наконец поймав, казалось, насквозь просверлил Склярова. Не выдержав, тот запальчиво сказал:

— За меня на корабле оставался старпом, он хоть сейчас готов принять дела командира.

— Павел Сергеевич, не горите порохом... Спокойнее, — едко усмехнулся командующий. — А кто на «Бодром» командир минно-торпедной боевой части? — поинтересовался он.

— Капитан-лейтенант Кесарев.

— Его надо наказать.

Резче других отрубил капитан 2 ранга Ромашов. Не стесняясь в выражениях, он сделал упор на серьезный просчет командира «Бодрого» и предложил пожестче взыскать с него. К тому же, добавил Ромашов, Павел Сергеевич не только болезненно воспринимает критику, но еще и проявляет явный эгоизм. Неделю назад он, Ромашов, попросил Склярова прислать к нему на корабль мичмана Крылова, чтобы тот поделился с молодыми специалистами опытом несения радиовахты в море. Но Скляров отказал. Где же тут морское братство, где партийный подход к делу? Нам, командирам, делить славу не надо, опыт одного должен стать достоянием другого.

«А про себя умолчал, — подумал Скляров. — Когда я просил дать мне в поход акустика, пока мой болел, тоже ведь отказал. Вот тебе и братство. Но жаловаться не стану...»

— Кто еще желает? — спросил адмирал.

— Разрешите мне? — поднял руку командир «Стремительного».

— Товарищи, я буду краток. — Капитан 2 ранга глянул в сторону Склярова. — То, что корабль не выставил мины, дело случайное, и не надо из мухи делать слона.

Журавлев резко прервал оратора:

— Нельзя оправдывать Склярова. Случай этот — пример вопиющей беспечности. За такое крепко надо спросить, а вы тут...

«Нет уж, Илья Маркович, хоть и защищаешь меня, а беспечность налицо», — мысленно возразил Скляров командиру «Стремительного».