Тревожные галсы

— Да, такое не забывается, — выслушав его, сказал Кесарев.

...Корабль наконец вышел в район полигона. У островка, что рваным клочком земли чернел над водой, покачивалось на волнах вспомогательное судно «Витязь». На нем находился старший инженер группы. Скляров, разглядывая судно в бинокль, сказал:

— А я боялся, что оно спрячется где-то в шхерах.

На мачте «Витязя» замигал белый огонек. Капитан судна сообщал, что заболел радист, и просил командира «Бодрого» прислать замену.

— Кого пошлете?

— Гончара нет, придется мичману идти.

— Поторапливайтесь...

Крылов на катере отправился на судно.

Грачев все еще не мог успокоиться, он не переставал думать о Гончаре. К нему подошел Савчук.

— Что зажурился?

Петр сказал с горькой усмешкой:

— Гончар, мой радист, где-то на берегу остался. Опоздал из увольнения...

— Я в своей службе ни разу не опоздал на лодку, — задумчиво сказал Савчук.

Корабль бежал к острову. Тучи низко нависли над водой, и она потеряла свою голубизну, была черной, как разбавленная тушь. Ветер срывал с волн белые пенистые гребешки и швырял их на палубу. Савчук заглянул в рубку штурмана, спросил, какой грунт в заданном районе.

Лысенков оторвался от карты.

— Густой и вязкий.

— Плохо, — сказал Савчук. Он еще не забыл случая, когда несколько лет назад на Черном море мина не всплыла на заданную глубину, ее засосал ил. — А где тут поблизости песок?

Лысенков, бросив беглый взгляд на карту, сказал, что примерно в десяти милях от точки постановки мины.

Савчук попросил Склярова изменить курс. Тот в раздумье прошелся по мостику. У новой мины большой радиус действия, и это небезопасно. А вдруг южнее острова на глубинах находятся подводные лодки? К тому же в районе рыбачат два сейнера.

— Не могу, Евгений Антонович, — развел Скляров руками. — По инструкции я обязан доложить.

— Павел Сергеевич, ведь инструкция не заменит нам собственных мыслей? — усмехнулся Савчук.

Скляров решил все же запросить штаб. Включил радиомикрофон и уже через минуту докладывал командующему просьбу Савчука. Адмирал одобрил его действия. «План испытания утвержден главкомом, и я не имею права его менять, — послышалось в трубке. — Но если конструктор настаивает, можно дать запрос».

Савчук сердито свел брови, на которых серебрились крохотные бусинки воды.

— Нет уж, времени терять не будем. Поставим мину с устройством против ила...

 

— Штурман, наше место?

Скляров напряг слух, потому что на мостике в сигнальных снастях завывал ветер. Корабль шел полным ходом, по обоим бортам белой пеной закипала вода.

В дверях рубки мелькнула белобрысая голова Лысенкова.

— Корабль в пятистах метрах от точки постановки! — выкрикнул он.

Савчук подумал о том, что пора запросить «Гордый», готова ли к работе система телезаписи с регистрирующими приборами. Он попросил Грачева дать ему связь — неподалеку от рулевого был оборудован переносный радиопост. Петр подал конструктору микрофон, включил рацию. Зажглась красная сигнальная лампочка, и Савчук начал передачу. В ответ в трубке заклокотало:

— «Дельфин», я «Кальмар», слышу вас хорошо. Прием.

— «Кальмар», я «Дельфин», где там «Второй», пригласите его на связь. Да, жду. Что? — У Савчука под глазами появились паутинки морщин, и весь он напрягся. — Ах, это вы, Гриша! Слышу прекрасно. Как там у вас? Все хорошо? Ну-ну... Во время эксперимента проследите за приборами. Делать ли записи? А как же, обязательно! Снимать показания с каждого прибора, слышите — с каждого! Нет, нет, я уверен, что мина сработает, но так надо...

Скляров с неподдельным интересом наблюдал за Савчуком и не мог не заметить, с какой строгостью относился конструктор к себе, проявлял завидное упрямство, жестоко требовал в точности делать все так, как предписывалось; и всякое, даже малейшее отклонение от заданной программы заставляло его волноваться. Но он умел держать себя, не терялся, и даже голос оставался прежним — спокойным и решительным; он верил в свое детище — мину, и эту уверенность старался передать другим. И сейчас, во время разговора со «Вторым», в душе Склярова шевельнулось чувство зависти, но скоро на смену ему пришло страстное желание помочь этому человеку, который, как говорил на днях морякам замполит Леденев, дважды был на волосок от смерти...

«Чур, Пашка, ты начинаешь завидовать Савчуку, — сказал себе Скляров. — А это грешно. Ты, Пашка, своей славы добейся, вот как добился Ромашов. Пусть она хоть и не будет громкой, но своя!»

— Что вы сказали, Гриша? — все еще говорил по микрофону конструктор. — Так, так, понимаю. Шумит, да? Нет, он, видно, шумит. Я всех приглашаю на «Бодрый», да, да и Ромашова. Ах не пойдет. Ну, это он зря. — Савчук, прикрыв ладонью микрофон, обернулся к Склярову: — Павел Сергеевич, Ромашов не хочет ближе к нам подходить, дескать, волна крутая, ветер и прочее. Я ведь не начну испытания, пока не соберу здесь людей, не поговорю с ними.