Тревожные годы

- Чего же лучше-с! Вот не угодно ли на моей лошади хоть в Филипцево съездить. И Степана Лукьяныча с собой захватим.

Поехали. Я с Зайцем сел рядом; Лукьяныч спустился корпусом в тележный рыдван, а ноги взодрал на ободок. Заяц был видимо польщен и весело пошевеливал вожжами; он напоминал собой фокусника, собирающегося показать свои лучшие фокусы и нимало не сомневающегося, что публика останется им довольна. С полчаса мы ехали дорогою, потом свернули в сторону и поехали целиком по луговине, там и сям усеянной небольшими куртинами березника, перемешанного с осиною. Долго мы кружили тут и всё никак не доедем до Филипцева, то есть до "настоящего" леса. Выдастся местами изрядная десятинка, мелькнет - и опять пошла писать редочь.

- Да ты что такое показываешь? - воззрился наконец Лукьяныч.

- Филипцево показываю! или своего места не узнал! Вон и осина, на которой прошлого осенью Онисим Дылда повесился!

Лукьяныч не выдержал и выругался, чем, впрочем, Заяц нимало не смутился.

- Теперича, как, по-вашему? Много ли, примерно, ваше Филипцево стоит? - обратился он ко мне.

- Да, но ведь...

- Это так точно-с! Однако, вот хоть бы ваша милость! говорите вы теперича мне: покажи, мол, Федор, Филипцево! Смею ли я, примерно, не показать? Так точно и другой покупщик: покажи, скажет, Федор, Филипцево, - должен ли я, значит, ему удовольствие сделать? Стало быть, я и показываю. А можно, пожалуй, и по-другому показать... но, но! пошевеливай! - крикнул он на коня, замедлившего ход на дороге, усеянной целым переплетом древесных корней.

Через пять минут мы опять выехали на торную дорогу, с которой уже нельзя было своротить, потому что по обеим ее сторонам стояла сплошная стена высоких и толстых елей.

- Вот и опять то же Филипцево, только в этом самом месте цены ему нет! - с некоторым торжеством провозгласил Заяц.

- Да вы зачем же показываете либо одно, либо другое! Вы бы, как следует, всё показали!

- Помилуйте! позвольте вам доложить! Неужто я своего дела не знаю! К примеру, возьмем теперича хоть покупателя - могу ли я его принуждать! Привез я его теперича хоть в это самое место, показал ему; он сейчас взглянул: "Ах, хорош лесок, Федор!" Главная причина, значит, облюбовал. Что же я теперича против этого сделать могу? Само собой, чтобы, примерно, в ответе перед ним не остаться, скажешь ему: не весь, мол, такой лес, есть и прогалинки. Однако, как он сразу в своем деле уверился, так тут ему что хочешь говори: он всё мимо ушей пропущает! "Айда домой, Федор! - говорит, - лес первый сорт! нечего и смотреть больше! теперь только маклери, как бы подешевле нам этот лес купить!" И купит, и цену хорошую даст, потому что он настоящий лес видел! А как начнешь с редочи-то показывать, так после хоть и привези его сюда, к настоящему лесу, - он все про редочь поминать будет!

- Скажите, вы имеете в виду какого-нибудь покупщика?

- У меня, ваше благородие, по здешней округе очень знакомства довольно. Хорошие господа доверяют мне, а не то чтобы что! Ну, и купцы тоже: и в Р., и в К., и в Т.

- Дерунова вы знаете?

- Как не знать Осипа Иваныча! Довольно знаем. Послужил тоже его степенству. Да признаться, зацепочка, этта, небольшая у нас вышла.

- А что?

- Да так-с. Тоже онамеднись лес показывал, генерал Голозадов продавал. Признаться, маленько спапашился я тогда, а молодец деруновский и догадайся. Очень они на меня в ту пору обиделись, Осип-то Иваныч!

- Чай, и за вихры досталось! - вставил свое слово Лукьяныч.

- Этого бог еще миловал. Сколько на свете живу, а за вихры, кроме тятеньки с маменькой, никто еще не дирал. А не велел, значит, Осип Иваныч до себя допущать.

- Да, брат, ваша должность тоже - и-и! Плутовать - плутуй, а по сторонам не заглядывайся!

- Наша должность, ваше благородие, осмелюсь вам доложить, даже очень довольно строгая. Смотрите, примерно, теперича хоть вы, или другой кто: гуляет, мол, Федор, в баклуши бьет! А я, между прочим, нисколько не гуляю, все промежду себя обдумываю. Как, значит, кому угодить и кому что, к примеру, требуется. Все это я завсегда на замечании держать должен. К примеру, хошь бы такой случай: иной купец сам доходит, а другой - через прикащиков.

- С прикащиками, я думаю, скорее дело-то сделаешь!

- И прикащик прикащику розь, Степан Лукьяныч, - вот как надо сказать. Одно дело деруновский прикащик, и одно дело - владыкинский прикащик. А в прочих частях, разумеется, коли-ежели господин маслица не пожалеет, с прикащиком все-таки складнее дело сделать можно.

- Подкупить, значит, нужно?

- Зачем покупать? а просто, к примеру, пообещать. Копейки, что ли, с рубля, или хоша бы и две, если, значит, дело хорошо доложит хозяину.

- Ну, две-то копейки - это, брат, ты соврал! - вступился Лукьяныч, - копейку - это точно! это по-христиански будет!