Тревожные годы

- Эх, Степан Лукьяныч, как это, братец, ты говоришь: "соврал!" Могу ли я теперича господина обманывать! Может, я через это самое кусок хлеба себе получить надеюсь, а ты говоришь: "соврал!" А я все одно, что перед богом, то и перед господином! Возьмем теперича хоть это самое Филипцево! Будем говорить так: что для господина приятнее, пять ли тысяч за него получить или три? Сказывай!

- Оно, конечно, кабы пять... да навряд...

- Ты говоришь: навряд, а я тебе говорю: никто как бог! Владыкина Петра Семеныча знаешь?

- Слыхивал.

- А слыхивал, так и про Тихона Иванова, про прикащика его, значит, слыхивал. Вот ужо поеду в К., шепну Тихону Иванову: Тихон, мол, Иваныч! доложите, мол, хозяину, что хороший барин лесок продает!

- Да, кабы пять тысяч... не жаль бы и двух копеек...

- И не пять тысяч, а больше даст - вот что! Потому, сейчас ты его в трактир сводил, закуску потрафил: "Тихон Иваныч! сделай милость!"

- Закуска - это точно; закуска - это первое дело!

Заяц постепенно разгорячался и начал лгать; с своей стороны, и Лукьяныч, постепенно поддаваясь обаянию лганья, с каким-то беззаветным простодушием вторил ему.

- Потому что у нас всё на чести! - ораторствовал Заяц. - Будем так говорить: барин лес продает, а Тихон Иванов его осматривает. В одном месте посмотрит - ах, хорош лесок! в другом поглядит - вот так, брат, лесок! Правильно ли я говорю?

- Это так... правильно... это так точно!

- Ты думаешь, мало у вас в Филипцеве добра?

- Мало ли тут добра!

- Я тебе вот как скажу: будь я теперича при капитале - не глядя бы, семь тысяч за него дал! Потому что, сейчас бы я первым делом этот самый лес рассертировал. Начать хоть со строевого... видел, какие по дороге деревья-то стоят... ужастёенные!

- Мало ли тут дерева! Хоть в какую угодно стройку!

- Хорошо. Стало быть: перво-наперво строевой лес... сколько тут, по-твоему, корней будет? Тысячи три будет?

- Коли не побольше... как трех тысяч не быть!

- Ну, клади три!.. Ан дерево-то, оно три рубля... на ме-е-сте! А на станции за него дашь и шесть рублей... как калач! Вот уж девять тысяч. А потом дрова... Сколько тут дров-то!

- Мало ли тут дров!

- Опять же товарник... сучья... по нашему месту всякий сучок денег стоит! А земля-то! земля-то ведь опять за покупателем останется!

- И опять по ней лес пойдет!

- И какой еще лес-то пойдет! В десять лет и не узнаешь, была ли тут рубка или нет! Место же здесь боровое, ходкое!

- Эхма!

- А я что же говорю! Я то же и говорю: кабы теперича капитал в руки - сейчас бы я это самое Филипцево... то есть, ни в жизнь бы никому не уступил! Да тут, коли человек с дарованием... тут конца-краю деньгам не будет!

- Так ты так и действуй. Улещай покупателя. Старайся.

- И то стараюсь. Потому вижу: господин добрый, неведущий - для кого же нам и стараться-то! Слава богу! я всем господам по здешнему месту довольно известен! Голозадов генерал, Порфирьев господин... все хоть сейчас аттестат мне подписать готовы!

- Вот ты об Владыкине давеча помянул... так он вряд ли у нас купит. Он, слышь, у кандауровского барина всю Палестину торгует! У нас ему не рука.

- А Владыкин не захочет, так к Бородавкину, к Филиппу Ильичу, толкнемся. Мужик денежный. Этот сам осматривать поедет, прикащику не поручит.

- Ну, самому-то двух копеечек не посулишь!

- У этого опять другой фортель: пуншт любит. Как приехал - так чтобы сейчас ему пуншт готов был! И пьет он этот пуншт, докуда глаза у него круглые не сделаются! А в ту пору что хошь, то у него и бери!

- Проспится небось?

- Проспится - и опять, чтобы сейчас пуншт! Само собой, уж тут не зевай. Главная причина, все так подстроить, чтобы в эвтом самом виде хорошей неустойкой его обязать. Страсть, как он этих неустоек боится! словно робенок!

- Ишь ты, парень!

- А Бородавкин ежели не поедет - Хмелева Павла Фомича за бока приволокем! И насчет его опять есть фортель: амбицию большую имеет! Скажи ему только: "Дерунов, мол, Осип Иваныч, пять тысяч давал", - сейчас он, не глядя шесть тысяч отвалит!

- Житье им, этим аршинникам!

- И какое еще житье-то! Скажем, к примеру, хоть об том же Хмелеве - давно ли он серым мужиком состоял! И вдруг ему господь разум развязал! Зачал он и направо загребать, и налево загребать... Страсть! Сядет, это, словно кот в темном углу, выпустит когти и ждет... только глаза мерцают!

Из Филипцева заехали мы в Опалиху, а по дороге осмотрели и Волчьи Ямы. И тут оказалось то же: полевее проехать - цены нет, поправее взять - вся цена грош.

- Главная причина как показать! - настойчиво утверждает Заяц.

- Это что и говорить! Как показать... это так точно! - вторит ему Лукьяныч.