Тревожные годы

Прибавь к этому бездну женственности и того неуловимого кокетства, которое всякую светскую красавицу окружает словно облаком аромата (она была в гвардии, прежде нежели попала сюда) - и ты получишь приблизительное понятие о том сокровище, которое я был так счастлив найти в одном из самых мизерных уголков нашего любезного отечества.

С первого же взгляда на эту женщину я почувствовал в сердце неотразимое желание покорить ее.

Недаром любовь правит миром, chere maman! [дорогая маменька! (франц.)] Недаром она проникает и в раззолоченные палаты владык мира, и в скромную хижину земледельца! Все живущее спешит покориться жестоким и в то же время сладким законам ее. Даже дикий зверь и тот, под влиянием ее, забывает аппетит и сон! Вы видите бегущего по лесу волка: пасть его открыта, язык высунут, глаза мутны; он рвет землю когтями, бросается на своих собратов, грызет их... a propos de quoi, je vous demande un peu? [и из-за чего, я вас спрашиваю? (франц.)] ужели только потому, что он видит перед собой эту отвратительную волчицу, которая бежит впереди стада с оскаленными зубами? - Да-с, потому-с! ибо такова сила любовных чар, таково могущество любви! Другой причины нет... и не может быть!

Quel mystere, chere maman! [Какая тайна, дорогая маменька! (франц.)]

Читайте великих мастеров искусства: Paul de Kock, Ponson du Terrail, Feydeau... [Поль де Кок, Понсон дю Террайль, Фейдо (франц.)] что вы найдете у них? Любовь, любовь и любовь! Et "La belle Helene" donc! [И, наконец, "Прекрасная Елена"! (франц.)]

Впрочем, по-видимому, мое предприятие не обойдется без препятствий. Я уже наметил двух конкурентов, борьба с которыми обещает не мало трудностей. Один из них - председатель местной земской управы Травников; другой - полковой казначей, ротмистр Цыбуля.

Травников - либерал. Он выжил два года в Париже, где познакомился с Бастиа, который, de vive voix [изустно (франц.)], передал ему тайны своей науки. Это сделало его до того обаятельным между здешними гласными, что когда он, воротившись из Парижа, поселился в своем имении, то его единогласно выбрали председателем управы. Теперь он пропагандирует Бастиа между полковыми дамами. Наружностью своей и манерами он напоминает выцветшего трактирного маркёра. En somme, c'est un pauvre sire [В общем, это жалкий господин (франц.)], и было бы даже удивительно, что Полина (c'est le petit nom de la dame en question [таково имя дамы, о которой идет речь (франц.)]) интересуется им, если б он не был богат. Но это слово объясняет многое.

Ротмистр Цыбуля - неуклюжий малоросс, который говорит "фост" вместо "хвост". Но он тринадцати вершков роста и притом так крепок и силен, что, я уверен, мог бы свободно пройти сквозь строй через тысячу человек...

По-видимому, однако ж, и моя смиренная рожица произвела недурное впечатление. По крайней мере, после обеда, когда Травников и Цыбуля ушли к полковнику в кабинет, она окинула меня взглядом и сказала:

— Какой вы молодой!

На что я поспешил ответить, что молодое сердце хотя и не может похвалиться опытностью, но зато умеет горячо любить и быть преданным. И ответ мой был выслушан благосклонно...

Я вперед предвижу, что будет. Сначала меня будут называть "сынком" и на этом основании позволят мне целовать ручки. Потом мне дадут, в награду за какую-нибудь детскую услугу, поцеловать плечико, и когда заметят, что это производит на меня эффект, то скажут: "Какие, однако ж, у тебя смешные глаза!" Потом тррах! - et tout sera dit! [и делу конец (франц.)]

Таков неумолимый закон любвей!

Я воротился домой очарованный и весь вечер предавался возвышенным мыслям. Ночь была тихая, теплая.

Я сидел у растворенного окна, смотрел на полную луну и мечтал. Сначала мои мысли были обращены к ней, но мало-помалу они приняли серьезное направление. Мне живо представилось, что мы идем походом и что где-то, из-за леса, показался неприятель. Я, по обыкновению, гарцую на коне, впереди полка, и даю сигнал к атаке. Тррах!.. ружейные выстрелы, крики, стоны, "руби!", "коли!". Et, ma foi! [И, честное слово! (франц.)] через пять минут от неприятеля осталась одна окрошка!

Вот первые впечатления моей новой жизни. Я буду писать тебе часто, но надеюсь, что "Butor" [Грубиян (франц.)] не узнает о нашей переписке. Пиши и ты ко мне как можно чаще, потому что твои советы теперь для меня, более нежели когда-нибудь, драгоценны. Целую тебя.

Сергий Проказнин.