Тревожные люди

– Это только на чертеже. Если верить словам Эстель, там настоящая хобби-комната…

– Что?

– Она так сказала. Разве я не записал это в расшифровке допроса?

– Почему ты раньше мне не говорил? – простонал Джек, направляясь к гардеробной.

– Я не думал, что это важно, – попытался оправдаться Джим.

Сунувшись в гардеробную в поисках выключателя, Джек ударился о вешалку лбом, ровно тем его местом, где уже была шишка. Было так больно, что он со всей дури врезал по вешалке кулаком. Теперь болел и кулак. И все-таки Джим оказался прав: гардероб был больше, чем на плане квартиры.

Глава 41

В гардеробную постучали.

Тук-тук-тук.

– Войдите! – крикнула Анна-Лена в надежде, что это Рогер, но ее ждало разочарование.

– Можно? – робко спросила Юлия.

– Зачем? – отвернувшись, спросила Анна-Лена, почувствовав, что плач – дело куда более интимное, чем отправление естественных потребностей в туалете.

Юлия пожала плечами:

– Устала я от них. Похоже, вы тоже. Значит, у нас есть что-то общее.

Анна-Лена подумала, что за долгое время у нее не было ничего общего ни с кем, кроме Рогера, и что со стороны Юлии это очень мило. И молча кивнула, высунувшись из плотного ряда вешалок с допотопными костюмами.

– Извините, что я плачу. Я знаю, что не права, – прошептала она.

Юлия оглянулась в поисках подходящего места, куда можно сесть, достала из глубины гардеробной стремянку, расставила ее и уселась на нижнюю ступеньку.

– Когда моя мама узнала, что я беременна, она первым делом сказала мне: «Теперь тебе надо научиться плакать в гардеробе, а то дети будут пугаться».

Анна-Лена вытерла слезы и высунулась из-за костюмов:

– Это было первым, что сказала ваша мама?

– Я была сложным ребенком, поэтому у мамы сформировалось специфическое чувство юмора, – улыбнулась Юлия.

Анна-Лена слегка улыбнулась. Дружелюбно кивнула в сторону живота:

– Как себя чувствуете? Я имею в виду вы и… малыш.

– Спасибо, ничего. Писаю тридцать пять раз на дню и ненавижу компрессионные чулки. Начинаю думать, что террористы, которые подкладывают бомбы в общественный транспорт, на самом деле беременны и по-настоящему чувствуют, как пахнет в автобусах. Там все пукают! Понимаете, я чувствую, что мужик рядом со мной сегодня наелся салями! Хотя вообще-то у нас с малюткой все хорошо, спасибо.

– Ужасно в таком состоянии попасть в заложники, – посочувствовала Анна-Лена.

– Да ладно, вам тоже несладко. У меня просто двойная ноша.

– Боитесь грабителя?

Юлия спокойно покачала головой:

– Не особо. Честно говоря, я думаю, пистолет ненастоящий.

– Я тоже так думаю, – кивнула Анна-Лена, хотя не имела на этот счет ни малейшего понятия.

– Полиция может спасти нас в любую минуту, главное – соблюдать спокойствие, – пообещала Юлия.

– Будем надеяться, – кивнула Анна-Лена.

– Похоже, грабитель напуган больше, чем мы.

– Тут вы правы.

– Вы сами-то как себя чувствуете?

– Я… даже не знаю. Я очень обидела Рогера.

– Да ладно, что-то мне подсказывает, что за столько лет вам пришлось ради него такого дерьма нахлебаться, так что теперь вы квиты.

– Вы его просто не знаете. Сразу не скажешь, но он очень ранимый. Просто принципиальный.

– Ранимый и принципиальный, знаем мы таких, – кивнула Юлия и подумала о том, что это отличная характеристика всех мужиков в мировой истории, которые начинали войны.

– Однажды в гараже молодой человек с черной бородой попросил Рогера уступить ему парковочное место. Прежде чем уступить, Рогер прождал двадцать минут. Из принципа!

– Миленько, – сказала Юлия.

– Вы его не знаете, – продолжала настаивать Анна-Лена с мокрым от слез лицом.

– При всем моем уважении: если он у вас такой чувствительный, то в гардеробной сейчас плакал бы он, а не вы.

– Он ранимый… внутри. Вот только не понимаю, как… он увидел Леннарта и сразу подумал, что у нас с ним был… роман. Как он мог обо мне такое подумать?

Юлия попыталась усесться поудобнее на стремянке и посмотрела на свое отражение в металлической стенке. Н-да, так себе.

– Если он подумал, что вы ему изменяли, то это его проблема, а не ваша.

Анна-Лена изо всех сил прижала ладони к коленям, чтобы пальцы не дрожали. И перестала моргать.

– Вы его не знаете.

Подбородок Анны-Лены двигался туда-сюда.