Тревожные люди

Следователи из Стокгольма должны были приехать утром следующего дня, под самый Новый год. Они прочитают показания свидетелей, поговорят с Джеком и Джимом, взвесят все доказательства. Затем уверенным голосом домохозяйки в рекламном ролике средства для мытья посуды скажут, что у них нет ресурсов, чтобы продолжать расследовать это дело. Никто не пострадал, никого не обокрали, жертв нет. А стокгольмцам надо грамотно распределять ресурсы. Кроме того, на носу Новый год, а кому хочется остаться на праздник в этой дыре?

Они поспешат домой, и Джек с Джимом посмотрят им вслед. Журналисты уже разбегутся в погоне за новыми новостями, – наверняка какая-нибудь знаменитость решила развестись.

– Ты настоящий профи, сынок, – скажет отец, глядя в пол. Он хотел бы прибавить: «И ты золотой человек», но не смог.

– А вот ты, папа, не всегда профи, – улыбнется Джек, глядя на небо. Он хотел бы прибавить: «Но всему остальному я научился у тебя», но не смог.

Они поедут домой. Буду вместе смотреть телевизор и пить пиво.

Вот и все.

Глава 69

На лестнице возле черного хода Эстель обняла каждого по порядку. (Разумеется, кроме Зары, которая загородилась сумкой и отпрыгнула подальше.)

– Как здорово, что все мы здесь собрались, хоть и по такому странному поводу, – улыбнулась Эстель всем, даже Заре.

– Пойдете с нами пить кофе? – спросила Юлия.

– Нет-нет, мне надо домой, – улыбнулась Эстель. Затем лицо ее стало серьезным, она повернулась к риелтору и сказала: – Простите, мне очень жаль, что я не дала вам продать квартиру. Но это… мой дом.

Риелтор пожала плечами:

– Ну и хорошо. Люди думают, будто нам, риелторам, главное – что-то продать, но есть же… даже не знаю, как и сказать…

Леннарт подобрал слова за нее:

– Во всех тех квартирах, которые не продаются, есть своя романтика.

Риелтор кивнула. Эстель вздохнула с облегчением. Ее соседками будут Юлия и Ру, они будут жить в квартире напротив, и она будет обмениваться книгами с Юлией в лифте. Первое, что даст ей Эстель, – это стихи своего любимого поэта. На одной из страниц она загнула уголок и подчеркнула несколько строчек – самых красивых.

Пусть с тобой ничего не случится
Нет о чем я
Пусть с тобой случится все
И пусть оно будет чудесным

[5].

Юлия в ответ даст Эстель совсем другие книги. Например, путеводитель по Стокгольму.

Ру предстоит потерять отца, она станет навещать его каждую неделю, пока он будет находиться между жизнью и смертью. Мама Ру оправится от потери, потому что встретит мужчину, который докажет ей, что жизнь продолжается. Этого мужчину родит ей Юлия, так крепко держа Ру за руку, что медсестре придется дать болеутоляющее обеим: одной до родов, другой – после.

Ру будет спать рядом с ним на белой простыне, которой перестанет бояться. Ради него она снова окажется готова свернуть горы, сделать все, что угодно. Если потребуется – ограбить банк. Они с Юлией станут родителями. Такими же, как все.

Юлия по-прежнему будет прятать сладости, а Ру будет холить своих птиц. Мартышка и Лягушка полюбят их, будут приходить в гости каждый день, и, когда Юлия предложит им кругленькую сумму за то, чтобы они оставили клетку открытой, они откажутся. Юлия и Ру будут ссориться и мириться, тут главное, чтобы второе получалось лучше первого. Они будут громко ругаться, еще громче – смеяться, а уж мириться – так, что стены будут трястись, и Эстель в своей гардеробной совсем смутится. Их роман в цветах расцветет еще пышнее.

Зара поспешно сбежала по ступенькам, боясь, что ее еще кто-нибудь обнимет. Леннарт поспешил за ней следом.

– Не хотите взять такси в складчину? – предложил он, как будто это нормально.

Зара посмотрела на него взглядом человека, который ни разу в жизни не брал такси в складчину. И после долгих колебаний пробормотала:

– Хорошо, но вы сядете спереди. И чтобы у шофера не болталось никаких побрякушек на зеркале. Такие водители – ошибка эволюции.

Анна-Лена так и сидела на лестнице. Рогер мужественно присел рядом – так близко, что они почти касались друг друга. Анна-Лена протянула ему руку. Она хотела сказать «прости». Он тоже. Если долго карабкаешься по дереву, произнести это слово труднее, чем кажется.

Анна-Лена посмотрела на темнеющее небо, декабрь был беспощаден. Но она знала, что «Икея» еще открыта. Где-то там, в магазине, горит свет.

– Хочешь, можем съездить и посмотреть на ту столешницу, – прошептала она.

Рогер покачал головой, и Анна-Лена расплакалась. Рогер молчал. И сожалел обо всем.

– Думаю, нам пора найти что-то другое, – пробормотал он.

– О чем ты?

– Например, кино. Почему нет? Что скажешь?

Хорошо, что в этот момент Анна-Лена сидела, – иначе она бы упала.

Они смотрели фильм, где все было выдумано, с начала и до конца. Всем людям иногда нужны сказки. Они сидели в темном кинозале, держась за руки. Анна-Лена словно обрела дом, а Рогер почувствовал свою значимость.