Тревожные облака

Катя молча кивнула. Она смотрела в окно немигающими зелеными глазами. Далеко, на самом берегу, редкие фонари вырывали из сгустившихся сумерек то угол здания, то кучу деревянных бочек, небрежно-прикрытых брезентом. В самом конце небольшого пирса на железном столбе раскачивался фонарь. Он маячил слабой, желтоватой точкой,- уже не видно было ни столба, ни узкой, с легким изгибом ленты пирса.

- Что это вы, черти, нахохлились? - рассердился вдруг Рапохин.- Подумаешь, сутки-другие сведений нет. Сто тридцать пятый пришел, придет и двести пятьдесят седьмой. Здесь и не такое бывает…

- Ну-у,- протянул Аполлинарий. «Ну-у» заменяло ему немало слов: и «да», и «конечно», и «еще бы», и «безусловно», и «так ли». Это привычка юности, унаследованная племенная черта.- Я хотел сказать Кате, как медновские алеуты пошли через океан на маленькой шхуне с парусом. Зимой. В двадцать втором году. На Камчатку пошли - за хлебом, за керосином, за советской властью.

- Брось! С острова Медного? На парусной?

- Ну-у! Пришли в Петропавловск, а там одни купсы и начальник порта. У алеутов денег нет, только две бочки соленых котиковых шкур…

Катя демонстративно фыркнула и поднялась.

- Все сказки рассказываете. Меха, как сельдь, в бочках возят? Да?

- Конечно, в бочках,- подтвердил и Рапохин.- Детям известно.

- Детям, может быть, и известно,- поправила Катя произношение Рапохина,- а мне нет.

Рапохин, хоть и кончил до войны три курса пушного института, хоть и командовал на. фронте батальоном, а ныне пребывал в высоком звании директора комбината, никак не мог сладить с некоторыми ударениями.

- Ну? - Рапохин повернулся к Аполлинарию,

- Шесть шкурок медновекой выдры было. Калан называется, дороже золота. Купес Подпругин был, взять хотел. Не дали алеуты, спрашивают: какая власть? Купес смеется. «За сопкой, говорит, партизаны и полковник Бочкарев друг дружке кровь пускают, а у нас, слава богу, пока деньги главный начальник». Видит, голодные алеуты. «Послезавтра, говорит, новый год, надо всем православным хорошо кушать. Муки дам, сахару, керосину и спирт-дам!» Алеуты говорят: «Нам не новый год, а новый закон нужен. Мы подождем, когда партизаны полковника кончат».-«Долго ждать,- смеется купес.- Ноги протянете».- «Зачем долго? Не долго». Потом начальник порта пришел, сказал, чтоб обратно ходили, потому что кончилась навигация, нельзя парусным шхунам зимой приходить, в океане опасно…

- Гад! - вставил Рапохин.- Торговец его подкупил, и гадать нечего.

- И ушли? - разочарованно спросила Катя.

- Ушли!-Аполлинарий пожал плечами и .выдержал паузу.- Только не на Медный. К партизанам ушли… Прямо через Авачу. Там я первый раз рацию увидел. Американская. У пепеляевцев взяли.- Уголки его глаз сверкнули лукавинкой.- Опять не поверишь, Катя: на керосине работала рация…

Катя хотела что-то возразить, но позывные Северо-Курильска заставили замереть всех троих.

Как ни крепился Рапохин, а и его начинала .беспокоить судьба катера и команды. Он не мог не думать о них. Скорее всего, катер в Северо-Курильске. Отстоялись где-нибудь повыше мыса Галкина, дождались, когда утих норд-вест, и прошли вторым Курильским проливом. Рапохин ждал, что вот-вот придет радиограмма от капитана Северо-Курильского порта, и руководство комбината отделается, по любимому выражению директора, «легким испугом».

Пока Аполлинарий записывал текст, Рапохин приглядывался к напряженно застывшей фигуре Кати. Рослая, с полной, обтянутой свитером грудью, с растрепанной на конце рыжеватой косой, девушка показалась ему славной и какой-то домашней. Недавно на комсомольском собрании Рапохин удивился, что Катя собрала столько же голосов, сколько и секретарь комбинатской организации. Ее знали всего несколько месяцев по работе в месткоме, а теперь вот избрали в бюро. «Избрали как новенькую,- подумалось ему тогда,- у нас любят поддержать нового человека». В институте и в армии, да и на комбинате Рапохину не раз приходилось испытывать это хорошее чувство доверия к новичку. Появится новый человек, многие с надеждой смотрят на него. «Этот, может, работяга…» Так думают почти все, кроме безнадежных скептиков, хотя случается, что и скептики оказываются правыми…

По нерадостной складке рта Кати Рапохин догадался, что в радиограмме нет ничего утешительного.

- Вот, Степан Степанович,- проговорил Аполлинарий, протягивая Рапохину листок с текстом.- Новости хорошие.

Новости и впрямь не плохие. Завтра к полудню в «Подгорный» придет сейнер со строительными материалами, с разобранным пятитонным краном, специально для погрузочно-разгрузочных работ. Приедет наконец специалист по компасному хозяйству. На комбинате давненько не определяли девиации компасов, существующее склонение не уничтожалось, просто на судах брали поправку на 15° с плюсом. На сейнере приедет и еще один гость поважнее- капитан второго ранга рыбного флота Климов. Он из морской инспекции и тоже, надо полагать, поможет комбинату. Рапохин не специалист по флоту и вот уже с год как. просит прислать толкового капитана для маленькой флотилии «Подгорного», а ему не шлют, не хватает людей.