Тревожные облака. Пропали без вести

- «Русь»! Вот махина! - восхищенно сказал Рапохин.- Далеко в океане идет, а чувство такое, что и здесь у тебя сил прибавляется… Народу на нем,- он только рукой махнул от полноты чувств,- не сочтешь. Сколько радости он людям везет, до самой бухты Провидения!

У Кати потеплело на сердце. Она не раз любовалась «Русью» с владивостокского причала и как-то, провожая подружку в Петропавловск, даже пробежала по бесконечным, устланным коврами коридорам теплохода.. И хотя золотые искры на горизонте доносили, сюда, на берег, лишь малую толику энергии к жизни океанского корабля, Катя вдруг ощутила все его тепло, его многолюдность, его дорожный, навсегда западающий в душу уют. А позади стоял Рапохин, он все еще держал руки на ее плечах, и девушке казалось, что она ощущает сквозь потершееся сукно шубки тепло этих рук.

- Вот поработаем с дельными людьми, наладим все,- говорил Рапохин, провожая взглядом огоньки,- пусть тогда Климов приезжает, попробуй - придерись! Сам я его тогда позову…- Он помолчал немного.- Нет, не позову! К черту! Определенно не позову. Не по душе он мне.

Катя засмеялась.

- Ты чего? - удивился Рапохин.

- Грозны вы больно. Удельный князь парамуширский! А меня все-таки зачем позвали?

- Там вещи у ребят, разобраться надо.- Рашохин быстро зашагал к общежитию.- Ты ведь знаешь их, ты всех знаешь… И почерк у тебя хороший! - закончил он неожиданно.

Уж в сенцах Катя сунула что-то в руку Рапохину.

- Держите снежок.

Это обтаявший и затвердевший в руке Кати снежный комок, почти льдинка. Рука у девушки мокрая, красная.

- Совсем заморозила руку. Возьми варежку.

- Не надо, Степан Степанович. Руке жарко даже.

В комнате все уже сдвинуто с мест, и это обрадовало Катю, немного отлегло от сердца: тут и Аполлинарий, и завхоз, занятые установкой железных кроватей. Отгибая туго поддающуюся спинку кровати, Аполлинарий приговаривает:

- Хорошие нары! Хорошо встретим!..

Катя занялась составлением списка вещей.

Кое-что она действительно узнавала: шинель и фуражка с лакированным козырьком - Равиля. Старое драповое пальто - Воронкова. Кургузая засмальцованная кепка - дяди Кости. Книги - Сашины, на некоторых есть даже его фамилия.

- Можно я книги к себе возьму?-спросила Катя у Рапохина.- Я сохраню их.

- Отчего же, возьми. Книги для людей печатают. Пусть девчата читают.

Скоро все было закончено, ведомость оформлена, а пожитки членов команды «Ж-257» увязаны в простыню и унесены в кладовую. Шесть кроватей стояли тесно друг к другу, оставив немного места для стола и табуретов.

Катя прислонилась спиной к побеленной печи, чувствуя под ладонями неровности кирпичной кладки. Аполлинарий принес шпагат и вместе с Рапохиным стал увязывать книги в большой пакет.

- Все,- сказал. Рапохин, оглядывая опустевшую комнату.- Вот так.- Он подошел к Кате.- Держал, держал я эту комнату… Думаешь, мне не больно? Как больно! Только бы они живы были, найдем!

- Я ведь не маленькая, Степан Степанович…

- При чем тут маленькая! - перебил ее Рапохин.- Я знаю, ты думаешь: раз кончились активные поиски, значит, конец. А их ищут, да-да, ищут все суда, проходящие в. Курило-Камчатском районе, все траулеры, любой рулевой, каждый капитан на мостике смотрит, ищет. Не зря ведь родным не пишем: шесть месяцев должно пройти.- Катя молчала.- Ну пошли, что ли?-Он пожал руку Аполлинарию.- Жди жильцов, видал, «Русь» прошла? А там и «Сибирь» покажется.

- Ну-у! - подтвердил Аполлинарий.

Обратно Рапохин и Катя шли мимо директорского дома. Кате захотелось вдруг, чтобы Рапохин остановил ее на снежной траншейке и позвал к себе, ну, хотя бы под тем предлогом, что не все же книги девчатам, можно и ему, директору, кое-что отобрать… Но Рапохин, хоть и замедлил шаг у своего дома, молчал, идя впереди Кати с тяжелым пакетом в руках.

У крыльца женского общежития Рапохин опустил пакет в снег, повернулся к Кате и. спросил как-то невесело, без улыбки:

- К себе небось не позовешь?

- Нет, Степан Степанович.

- И верно, - согласился он. - Явится начальство, а чего вдруг? Чего?

- А то зашли бы,-сказала нерешительно Катя, почувствовав в словах Рапохина грусть.

- Нет, Катя, видно, мне так на роду написано. Шли мимо моего дома, к себе хотел позвать, посидеть ладком, стакан чаю из женской руки принять. Ну, постеснялся - поздно, обидишься еще… - Он закончил серьезно. - Плохо мне одному, Катя.

Катя подхватила книги, толкнула плечом дверь и, пряча от Рапохина пылающее лицо, проговорила тихо:

- Я не обижусь… ни за что не обижусь.

Дверь хлопнула за девушкой. Рапохин подался было за ней, но удержался и, взволнованный, медленно побрел к себе.

21

Свинцово-серые или зеленоватые, смотря по времени, волны неторопливо обгоняют катер или несутся вперед с грозным шелестом, шипением, уханьем.

Снежинки ложатся на мокрую сталь палубы, но даже снег, смешанный с машинным маслом и ржавчиной, с трудом дается вконец измученным людям! Приходится ползать по палубе и торопливо ложкой соскребать снег, пока его не смыло волной.