Тревожные сны царской свиты

Он действительно сделал все, что мог, для Владимира Путина. Он сделал больше, чем мог. Он уступил дорогу. Его тяжелую, утратившую подвижность фигуру отодвинули в сторону. Она закрывала вход на Олимп. Теперь обитатели Кремля будут долго думать, что делать с этой громоздкой статуей первого российского президента. В каких залах, проемах, нишах оставить эту тень. С какой скоростью снимать его портреты со стен и в каких кабинетах? И вообще, что делать сначала: менять таблички у дверей, а затем снимать портреты или наоборот?

И что делать с портретами Путина? Уже пора или стоит погодить?

Говорил ли Ельцин с Патриархом перед принятием своего решения? Благословил ли его Патриарх? Впрочем, это не так важно, что ответил Его Святейшество, если...

Накануне третьего тысячелетия Патриарх обязан напоминать каждому о душе и ее спокойствии.

Сегодня, завтра, послезавтра будет произнесено много слов об исторической роли Бориса Ельцина. И это справедливо. Все-таки десять лет их из жизни страны не вычеркнешь.

Впервые в новой российской истории, на территории одного и того же Московского Кремля, едва ли не в одном и том же кабинете, два президента: первый президент Союза - Михаил Горбачев, а затем президент России - Борис Ельцин, объявили нации о своем добровольном отречении. Правда, один в ту пору был бодр и здоров, но обстоятельства заставили. Не стало того государства, президентом которого он значился.

Второй был устойчиво болен, зато за его спиной не было распавшегося государства. И факт его, пусть несовершенного, единения он мог считать своей главной заслугой.

Ельцин ушел. Политическая элита страны оценила этот шаг президента как шаг разумный, причем сделала это с редким единодушием. Устал президент, устали от президента.

Все, что произойдет дальше, будет изучаться внимательно и пристрастно.

В истории еще не было такого случая, чтобы царь ушел, а свита осталась. Это могло быть только в случае несовершеннолетия монарха.

Свита делает короля, это точно. Но свита королей не тиражирует, тем более что нация желает иметь другого короля.

Впервые в истории нашего государства, строго согласуясь с нормами Конституции, происходит смена власти. Правда, сделаем уточнение, нормами чрезвычайными, ибо досрочная отставка президента - явление чрезвычайное. Даже в этом очевидном факте мы умудрились совершить надлом.

Что же выбирает Россия? Мы это поймем чуть позже, через три месяца. Вообще, положено говорить: новое время, новые политики. Это на дню раз по десять в предвыборных баталиях говорили Сергей Кириенко и Анатолий Чубайс.

Фраза Ельцина "Освободить дорогу новым политикам" стала общим местом во всех комментариях. Вдумывается ли каждый общественный деятель, что стоит за этими расхожими словами - "новые политики"?

Ельцин трижды ставил на новых молодых политиков, и трижды эти политики сходили с дистанции, не добившись внятных результатов. И трижды с этой дистанции их снимал сам Ельцин.

Трижды мы были свидетелями, как младореформаторы бросались в бой, не просчитав свои силы, действуя вне самокритики, действуя кастово, противопоставляя себя окружающей интеллектуальной среде. Дефолт стал итогом.

Но дело не только в экономических провалах, спаде производства, обнищании культуры, науки, армии. Демократический период не совпал, а побудил, спровоцировал вторую криминальную революцию. Не коррупция породила демократию, а реформы, просчеты в их осуществлении взнуздали коррупцию и превратили ее в бедствие номер один.

О каком новом поколении идет речь? Новом-старом поколении? Которому хотелось бы забыть ошибки последних десяти лет и еще раз прислониться к власти.

Общество ждет возвращения сильной руки. Возвращения порядка, возвращения волевой власти. Страна хочет почувствовать себя сильной и державной. Это почти раскавыченные слова из выступлений Владимира Владимировича Путина. И это справедливо. Только такого лидера поддержит генералитет. Тогда о каком новом поколении идет речь? Почему в этом случае правые считают Путина своим? Или они полагают, что достаточно патриотической риторики, в которую внезапно впали лидеры движения в последние месяцы?

Недавно Анатолий Чубайс сказал, что они с Путиным в понимании развития экономики России говорят на одном языке.

Ну что ж, это будет не простое испытание для Владимира Владимировича Путина - объяснить обществу, какого экономического вероисповедания он придерживается. Экономический курс требует коррекции или он исходно правильный с 1992 года?

Вообще, нам надо научиться осторожно пользоваться такими терминами, как "успех", "победа", "поражение", "провал".

Как правило, это не более чем эмоциональная окраска поверхностного и непрофессионального анализа.

Если успех правых на выборах (8%) разделить почти на девятилетнее пребывание их у власти, то получается как раз 0,9% уверенности нации в разумности их политики в год. Значит, для того чтобы правым завоевать доверие хотя бы четвертой части общества (а об этом можно только мечтать), понадобится 25 - 30 лет.