Тревожный август

6 августа 1942 года участковый уполномоченный старший милиционер Ефимов обнаружил на пересечении дорог, рядом с лесным массивом, труп гражданина Ерохина Василия Петровича, в настоящее время работавшего председателем колхоза "Светлый путь". На месте преступления следов не обнаружено. Из тела покойного извлечена пуля от револьвера системы "наган", калибр 7,62 мм. По данным экспертизы, пуля выпущена из оружия, разыскиваемого Московским уголовным розыском по делу об убийстве гр. Ивановского.

Далее сообщаю, что Ерохин В. П. до начала войны работал в райкоме партии. После оккупации района немцами находился в партизанском отряде. Награжден медалью "За боевые заслуги".

Проведенные нами оперативные мероприятия пока никаких результатов не дали.

Облугрозыск, Скорин".

МОСКВА. Август (продолжение)

Вот какие события предшествовали разговору Данилова с шофером Быковым. Поэтому сегодня Иван Александрович собирался в дорогу. В общем-то, конечно, поездка предстояла не такая уж долгая. Но все дело в том заключалось, сколько дней потребуется его группе на раскрытие очередного убийства. Найдет убийцу Ерохина, значит, выйдет на тех, кто приходил к Ивановскому. А в том, что эти два преступления одних рук дело, Данилов ни секунды не сомневался.

Так он и сказал начальнику МУРа, когда вместе с ним оговаривал командировку детально. Ехали они не просто как сотрудники милиции. Генерал Платонов прислал им бумагу, в которой группа Данилова именовалась оперативно-розыскной, и строжайше указывалось всем представителям армейских подразделений оказывать ей любую необходимую помощь. Соответственное распоряжение по всей линии дало и Московское управление госбезопасности.

Итак, Данилов открыл сейф, вспомнил добрым словом старика Рогинского. Послушал незатейливую мелодию курантов и достал из нижнего отделения маузер в деревянной кобуре и четыре коробки патронов. Оружием этим (кстати, тем самым, из которого когда-то, в двадцать пятом, всадил ему пулю под сердце Широков), пользовался Данилов редко, только тогда, когда выезжал на ответственные задержания, только тогда, когда точно знал, что придется вступать в огневой контакт. Придумали же определение. Раньше во всех документах писали: "началась перестрелка", "вступили в перестрелку", а теперь вот нате - "огневой контакт". Слова-то какие казенные, серые совсем слова, как погода в ноябре. Правда, Данилов упрямо в рапортах писал по старинке, но наверху его редактировали. Да и черт с ними, с формами этими. Какая разница, как писать, лишь бы делу не мешало.

Данилов открыл чемоданчик, маленький совсем, чуть больше портфеля, и спрятал оружие на самое дно. Сегодня утром Наташа, уложив туда две смены белья, гимнастерку, мыло, бритву, помазок, в общем, все для "первого ночлега", спросила:

- Ты надолго?

- Нет, - бодро ответил Данилов, - дней на пять, ну десять от силы.

- Дело серьезное, Ваня?

- Да что ты. Надо ребятам в райцентре службу помочь наладить...

- Только ты не ври, Данилов, ты же этого не умеешь. Как тебя жулики боятся, не понимаю.

- А они не меня боятся, а наказания.

- Это они правы, ты и есть наказание, только мое.

Целуя жену на пороге, Иван Александрович сказал на прощание:

- Да ты не бойся, Ната, всех дел - туда и обратно.

- Ладно, иди уж. Позвони или телеграмму пришли, когда надумаешь возвращаться.

Выйдя из подъезда, Данилов поднял голову и увидел лицо жены в окне за занавеской. Всю дорогу до трамвайной остановки он думал о том, что все-таки мало радости доставляет ей. Считанные разы были они в театре, редко ходили в гости к друзьям, и не потому, что он не хотел, просто времени не было у сыщика Данилова днем, а были у него только ночи, да и то не все.

Дверь кабинета приоткрылась, заглянул Полесов:

- Мы готовы, Иван Александрович.

- С чем вас и поздравляю.

Степан молча глядел на начальника, ожидая, что же будет дальше.

- Ну, чего стоишь?

- Жду.

- Между прочим, у тебя часы есть?

- Есть, - с недоумением ответил Полесов.

- Ну раз так, погляди, который час.

- Двенадцать двадцать пять.

- Насколько мне помнится, я приказал ровно в это время группе быть у машины. Не так ли?

- Так мы уже давно там ждем...

- Смелый ты стал, Полесов. Ишь как с начальством говоришь неуважительно.

- Да что вы, Иван Александрович, - растерялся Степан, - как вы такое могли подумать...

- Ладно, пошли, - Данилов усмехнулся. - У меня сегодня настрой такой, обличительный настрой.

Все уже сидели в машине. Данилов сел рядом с шофером, помолчал и скомандовал:

- Поехали, Быков.

- Включить сирену?

- Не надо, тихо поедем, город посмотрим.

- А чего его смотреть-то, город этот, - мрачно заметил шофер, - город как город.

У Пушкинской машину остановил красный свет светофора. По улице Горького шли бронемашины. Штук двенадцать тяжелых, покрытых зеленой броней машин медленно двигались в сторону Охотного ряда. Наконец последняя пересекла перекресток, и Быков, нажав на газ, выскочил на бульвар. Здесь движения почти не было.

- Все, - сказал Данилов, - я сплю. Ясно вам? - повернулся он к спутникам. - Разбудите у КПП.