Тревожный звон славы

Что сие означает? О ком эта фраза? А эта фраза из прелестной комедии «Горе от ума» Грибоедова — не слышали? Как же, кто же не слышал об этой комедии...

   — Да, в России умный человек не может быть не плутом! — повторил он. — А знаете, о ком это? О бывшем моём приятеле Толстом-Американце — кажется, я не раз рассказывал? Так вот, запомнил наизусть:

Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлянт,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом
И крепко на руку нечист...

   — Какой язык! — воскликнул Пушкин. — Вот язык — всякая фраза войдёт в пословицу!

И вдруг замолк, помрачнел и принялся собираться в обратный путь. Но зачем? И с перевязанными рукой и ногой... Побудьте с нами!

...В деревне праздник. Что такое? Свадьба! Какая свадьба? Да свадьба! Барин Сергей Львович прислали строгай наказ девку Дуняшку, ту девку, которую прогнали из горничных за разбитое блюдо, непременно и тотчас выдать замуж за Федьку.

Утром Пушкин отправился в деревню. Народ, народ он хотел узнать и понять!

Нищая, жалкая деревенька бурлила и горланила. Принарядились — у кого цветастая занавеска под нагольным тулупом, на ком башлык суконный поверх шапки, кто в берестяных лаптях с оборами, а кто и в бахилах с обрезанными голенищами. Запряжённые верёвочной упряжью пошевни и сани вытянулись длинным поездом. Снег был утоптан, грязен.

В одном из домов во весь голос выла невеста:

   — Родимая, родная матушка! Родный мой батюшка!

Бабы, угорев от самогона, носили по улице, от дома к дому, в большой миске красоту — наколки и ленты из косы невесты. Дружки грузили в сани свечи, пирога, образа. И подруга укладывали в сено мешки и припасы.

Но вот молодые предстали перед молодым своим барином. К боку рослой грузной восемнадцатилетней Дуняшки прислонился четырнадцатилетний — худенький и слабый — Федя. Он был испуган и плакал. Молодые в пояс поклонились барину. Пушкин дал им денег, много денег, благо Плетнёв недавно прислал из Петербурга.

Поезд тронулся — сначала сани жениха, за ними сани невесты — в церковь, в Вороничи...

Боже мой, дойдёт ли сюда то, что готовят в Петербурге?

И снова он, подперев голову рукой, за своим столом. Но всё же за что приняться? События могут разразиться при первой же суматохе в России — на это намекнул Пущин. Его братья, его друзья! Но знают ли они Россию? Именно Карамзин в доме Муравьёвых вопрошал: знаете ли вы Россию?.. Теперь в голову пришёл замысел: описать путешествие Онегина. Это могло составить одну из глав романа. Тем более что вообще для романов путешествия были почти традицией. В конце концов и Чайльд-Гарольд путешествовал! Однако же путешествие Онегина должно быть не по экзотическим странам, а по России! Онегин должен узнать Россию!..

XXI

В Тригорском праздновали именины Аннет. Окна ярко светились, и дом был уже полон гостей, когда Пушкин приехал. Подъездная дорога была расчищена, снег с дорожек сметён, и с разных сторон расставлены люди с зажжёнными факелами. Громоздкие дедовские кареты, поставленные на полозья, лёгкие санки с пологами, дормезы в упряжке цугом заполняли двор. Металась дворня, ржали лошади, лаяли возбуждённые собаки.

На парадном крыльце — под навесом, за колоннами — зажжены были фонари и тоже стояли люди с горящими факелами.

В передней знакомый Пушкину Арсений, одетый в затейливую, с красными лампасами швейцарскую форму, принимал шубы и салопы. Дохнуло обжитым теплом и спёртым от многолюдья воздухом.

Но вот зала — и мелькают фраки, сюртуки, венгерки, подолы, буфы, рюши, высокие причёски, оголённые плечи, щегольские мундиры... Голоса слились в звонкий нестройный гул. Как обычно, на празднество приехали целыми семьями — и дети, и старики; слышались смех, кашель, окрики и плач. И над говором гостей плыла музыка: оркестр, под который летом танцевали в саду, выстроился у стены.

Аннет — в белом кисейном платье, с обнажёнными плечами, с буклями, спускавшимися вдоль щёк, — бросилась навстречу. Кажется, она пренебрегла приличиями? Но то, за что строго осудили бы в столице, дозволено в усадьбе. Уже ни для кого в Тригорском и, вероятно, в уезде не было тайной, что девушка безумно влюблена.

   — Почему вы так поздно? — спросила она.

Пушкин пожал плечами.

   — Разве вам не над кем здесь было одерживать победы? — И он кивнул на толпу гостей.

Она досадливо поморщилась.

   — Вы приехали насмехаться надо мной?

   — А вон господин Рокотов — чем он не жених? — продолжал Пушкин.

   — Не говорите мне о нём, — зашептала Аннет. — Он вертопрах, le ieune ecervele, я не могу... Я...

   — Или, например, вон тот господин...

   — Боже мой!..

Зала едва вмещала гостей. Здесь были ближайшие соседи — из Дериглазова, Вороничей, Воскресенского, Савкина, Елизаветина, Комина — и помещики из весьма отдалённых уголков и даже из других уездов.