Трезуб-империал

На стенке бубнило радио. Позавчера Леонид Ильич Брежнев совершил визит в Баку и вручил Азербайджанской ССР очередной орден. Судя по словам радиокорреспондентов, жители республики проявляли в связи с приездом генерального секретаря ЦК КПСС нешуточный энтузиазм — половина Баку все еще праздновала это событие на улицах, коллективы предприятий один за другим брали на себя повышенные соцобязательства, а Бакинский городской совет народных депутатов объявил товарища Брежнева почетным гражданином города. Соседи по палате, правда, уже успели рассказать Северину Мирославовичу, что Брежнев перепутал бумажки, когда произносил речь, и ему пришлось читать доклад дважды…

Сквира тоскливо прислушивался к диктору, пытаясь удержать в голове нить рассказа. Было скучно.

— Так тебя побили, что ли? — повернулся к нему мужчина с соседней койки.

— Побили, — согласился Северин Мирославович.

Он с трудом сел и стал медленно, пуговица за пуговицей, застегивать на груди пижаму. Из-за невероятной толщины бинтов она едва на нем сходилась. Сквира нащупал перевязь у себя на шее и положил в нее правую руку. Дышать сразу стало легче. Левая рука двигалась относительно свободно. Капитан взял костыль, прислоненный к стене, и некоторое время рассматривал его. Вроде бы простой предмет, а как им пользоваться?

Затем он оперся на ручку и медленно поднялся.

— Прогуляюсь, — бодро сказал Сквира и двинулся к двери.

Первые несколько шагов были самыми трудными — воздуха не хватало, тело не слушалось, пол постоянно шатался, будто стремясь вырваться из-под ног и взмыть вверх. Потом то ли Сквира привык к этим ощущениям, то ли движение несколько ослабило медикаментозный дурман, но он смог идти более-менее ровно.

Северин Мирославович вышел в коридор. Его палата оказалась в самой глубине отделения. Метрах в десяти впереди виднелся пост медсестры. Металлическая лампа на столе освещала телефон и груду историй болезни. Вокруг никого.

Сквира доковылял туда, поднял трубку и набрал номер райотдела.

— Лейтенант Козинец, — ответил голос.

— Как дела? — спросил Сквира тихо, собрался с силами и уже бодрее и громче добавил: — Мне говорили, вы были… ну… на обысках. Уже вернулись?

— Минут двадцать как. Теперь с бумагами парюсь. В «Москвиче» нашли все — оба недостающих нумизматических альбома, золотую статуэтку, серебряную пепельницу, две золотые медали с выставок, счетчик Гейгера…

— Счетчик Гейгера? — изумился капитан. — Я думал, Квасюк его давно в речке утопил…

— Нет, не утопил. Сдается мне, он планировал тачку разбить, учителя кокнуть, а вещественные доказательства рядом с трупом оставить. На каком-нибудь двухсотом километре киевской трассы. Чтобы мы подумали, что это учитель совершил оба убийства, а теперь сдрейфил, бежал, прихватив все награбленное с собой, и попал в аварию…

Северин Мирославович хмыкнул.

— Через часок хочу заскочить к предкам Рыбаченко со шмоном. Деньги поискать. Может, остатки золота… Как вы себя чувствуете?

— Отлично! — с силой выдохнул Сквира. — Не понимаю, зачем меня сюда сдали…

Трубка вежливо рассмеялась.

— Териенко звонил вашему главврачу. Тот уверил, что к вечеру вас снимут с инъекций, а к субботе отпустят… А к вам можно звонить? А то до трех в больницу не пускают.

— Не знаю. Я воспользовался телефоном медсестры, но самой ее что-то не видно…

— А, ну ладно, — бодро ответил Козинец. — Кстати, к нам едут Икрамов и кто-то из его группы. Часа через три будут здесь. Подполковник Чипейко уже в городе. Сейчас сидит у Териенко. Похоже, они с Икрамовым еще к первому секретарю попрутся.

— Понятно, — Сквира разом сник. — Чипейко уже взял на себя командование?

— Я его еще не видел.

— Квасюк заговорил?

— На первом допросе молчал. Ни звука не проронил. А ближе к полуночи его в больницу увезли. Он до сих пор там, у вас. Сначала осколки стекла у него из кожи доставали. Потом врачи объявили, что раз он побывал в аварии и терял сознание, то у него сотрясение мозга и ему нужен покой. Просили пока его не дергать. Ребята, которые с ним дежурят, говорят, что он так ни слова и не произнес. Вообще. Кстати, на бутылке, которую вы нашли в кустах около дома Ревы, отпечатки его пальцев. Эксперты подтвердили.

— Когда планируете допрашивать?

— Думаю, ближе к вечеру, когда Икрамов приедет. Теперь уж надо его дождаться. Хотя бы из вежливости.

— Еще чего! — буркнул Сквира. — Преступника разве не положено допрашивать по горячим следам?

— Так ведь врачи не дают…

— Плевать на врачей!

— Ну да, — неуверенно проговорил Козинец. — Вам, конечно, теперь все можно, а с нас стружку снимут…

Сквира вздохнул.

— Учителя из багажника вызволили? Допросили?

— Все подтвердил. И что Квасюк ему весной радиоактивную золотую цепочку приносил, и что интересовался, как счетчик Гейгера работает, и что вчера потащил его в школу со стадиона, а потом камнем по башке стукнул. Кстати, и физика врачи в больницу забрали. Тоже где-то у вас сейчас лежит…

Сквира оглянулся. Квасюка, конечно, держали где-нибудь в изолированном блоке, а вот учитель должен быть здесь, в хирургии, в одной из этих палат.

— Марта Фаддеевна найденные альбомы уже смотрела?