Трезуб-империал

— А-а… — растерянно протянул Алексей Тимофеевич. Видно, эта мысль ему в голову не приходила. Он почесал лоб. — В чем вы Ореста все-таки подозреваете? Он был честным коммунистом…

— Я не сомневаюсь. Это обычный круг вопросов. К сожалению, когда погибают такие люди, как Орест Петрович, мы вынуждены их задавать.

Часнык подозрительно покосился на капитана, но промолчал.

— Ничего странного с Ревой в последнее время не происходило?

— Шевеление какое-то он стал в темноте видеть. И человека за собой на улицах. Думаю, заигрался Орест в раскопки свои. Самое бы время отдохнуть… Только вот покупатель у него на монеты галицко-волынские объявился. Платил хорошо. Так что не до отдыха было…

Володимир, окрестности Четвертого военного городка, 15:25.

Район был застроен частными домами. Под порывами ветра во дворах тихо шумели яблони, скрывающие за своей листвой ухоженные огороды. На пустынной улице трое детишек в замызганных куртках и старых резиновых сапожках играли на грязном асфальте. Ветер время от времени приподнимал их откинутые капюшоны и шевелил помпоны на дешевых вязаных шапочках. Коза, привязанная к забору, щипала траву на обочине. Из огромной лужи пили гуси. После каждого глотка они задирали головы, хлопали крыльями и гоготали…

Сквира вышел из милицейского «бобика» и остановился на перекрестке, в том месте, где от основной улицы ответвлялся небольшой переулок. Там, в тупичке, находился дом Геннадия Рыбаченко.

Взгляд капитана скользнул вдоль заборов и задержался на детях. Те перестали возиться со своими машинками и повернулись к незнакомцу. На их серьезных и недоверчивых лицах отражалось любопытство. Не каждый день здесь появлялся человек, одетый в настоящий «директорский» костюм и рубашку с галстуком. Тем более, приехавший на желто-блакитном милицейском «бобике».

— Привет! — крикнул Сквира.

Дети, как по команде, демонстративно отвернулись.

Капитан пожал плечами, вновь оглядел улицу и обратился к водителю:

— Дом Ревы тоже где-то здесь?

Через ветровое стекло было видно, как тот кивнул.

— Ну да, здесь, — сказал капитан сам себе.

Он сделал знак водителю, прошел мимо искомого переулка и двинулся вверх по улице. Дети молча смотрели ему вслед, коза отступила под защиту забора, гуси вытянули шеи и зашипели. Сквира шарахнулся от желто-красных клювов и тут же услышал приглушенное хихиканье за спиной.

Капитан шел, приглядываясь к каждому дому. Метров через пятьсот он уткнулся в знакомый зеленый забор. Открыл калитку и ступил на затоптанную кирпичную дорожку, ведущую прямо к застекленной веранде.

Из приоткрытой двери выглянул молодой мужчина в черных костюмных брюках и черном же свитере, надетом поверх рубашки.

— Вам кого? — спросил он по-русски.

За спиной мужчины показался Козинец.

— Это капитан Сквира, следователь, — пояснил лейтенант тоже по-русски, хотя и с сильным акцентом.

Мужчина оглянулся на Василя Тарасовича и спустился по ступенькам.

— Я Валерий, — он протянул Сквире руку.

— Валерий Владимирович Чернышук, — тут же добавил Василь Тарасович. — Зять убитого.

Капитан несильно сжал протянутую ладонь.

Из глубины дома появилась молодая женщина в длинном темно-коричневом платье и черном платке, плотно завязанном на затылке.

— Я хотел навестить Геннадия Рыбаченко, — объяснил Северин Мирославович. — А выяснилось, что он живет в каких-то десяти минутах ходьбы отсюда…

— Ну ничего себе! — удивленно присвистнул лейтенант. Потом спохватился, обернулся к женщине и представил: — А это дочь Ревы, Леся Орестовна.

Сквира слегка наклонил голову.

— Они приехали сегодня утром, остановились у соседей, — Козинец махнул рукой куда-то вглубь улицы. — Теперь вместе смотрим, что пропало.

У женщины вокруг глаз были черные круги. Лицо серое, уставшее.

— Мы найдем убийцу, — пообещал Северин Мирославович.

Она кивнула.

— Да вы проходите, проходите в дом, — и Валерий Владимирович первым стал подниматься по ступенькам.

— Вы без сына приехали? — негромко спросил у него Северин Мирославович.

— Он остался с бабушкой, моей мамой. Рано ребенку на похороны…

Леся Орестовна переступила через порог крытой веранды да так и замерла там. Она смотрела на начерченную мелом на полу линию, повторяющую контуры лежавшего здесь тела. Белая полоска извивалась по деревянным половицам, а потом решительно взбегала на стену. Старик умер, сползая по ней спиной.

Валерий Владимирович, проследив за взглядом жены, загородил собой линию.

— У вас есть свой ключ от дома? — спрашивал тем временем капитан, все еще стоявший на ступеньках и не видевший происходящего.

— Есть, — Валерий Владимирович порылся в кармане брюк и достал связку. — А что? Преступник открыл дверь ключом?

— Я пока не знаю, — пожал плечами Сквира. — Но дверь не сломана, как видите.

Тот кивнул. Потом, шепча что-то успокаивающее, обнял жену за плечи и повел в дом.