Трезуб-империал

— Баланс между случайностью и исторической неизбежностью, — Часнык улыбнулся, показывая, что и сам относится к предмету того разговора с долей иронии. — Поругались из-за вещей, быльем поросших еще шестьсот лет назад. Глупо, конечно… Но именно такие споры и делали наши встречи интересными.

— Вы видели когда-нибудь этот документ? — Северин Мирославович достал из внутреннего кармана сложенный вдоль черновик лекции Ревы.

Алексей Тимофеевич, едва взглянув, закивал. Перевернул несколько листов. Потом отдал бумаги обратно капитану.

— Это краткая запись того нашего разговора. Орест часто так делал — если получался интересный спор, он его записывал, причем не только свои доводы, но и доводы противной стороны, немного обрабатывал, а затем выступал с сообщением в Доме культуры. Иногда собирал чуть ли не ползала… — Часнык несколько оживился. Глаза его загорелись, жесты стали резче, голос — тверже и отчетливее. На лбу запульсировали две синие, пересекавшиеся крестом жилки. Даже редкие волосы, казалось, вздыбились на голове еще больше.

— А как вы с Ревой познакомились?

— Довольно ординарно, — Алексей Тимофеевич развел руками. — Мы оба были молодыми специалистами, едва закончившими институт. В послевоенном Володимире диплом инженера выделял человека из толпы. Мы постоянно сталкивались друг с другом и по работе, и в связи с общественными, так сказать, нагрузками…

— И стали друзьями?

— Да, почти сразу же. Орест оказался весьма увлекающимся человеком. Изначально он не хотел в Володимир ехать. Очень страдал из-за того, что теперь придется жить в какой-то богом забытой дыре среди приграничных болот. И поразился, узнав, что нашему городку больше тысячи лет. Вы ведь в курсе — Володимир был когда-то столицей целой страны, Галицко-Волынской земли? Здесь правили Данило Галицкий, его предки и его потомки. А Успенский собор еще Батый трупами наполнял…

— Да-да, что-то такое нам в школе рассказывали, — неуверенно протянул Сквира. — Я, правда, думал, что Данило Галицкий во Львове жил…

— Львов он основал, — поправил Часнык. — Да и то только, чтобы подарить своему старшему сыну, Льву … Нет-нет, Данило большую часть своей жизни провел именно здесь, у нас. В те времена не было столиц, как мы их понимаем. Где правитель живет — там и столица, там и главный город. Так вот, в нашем Володимире они все и жили, кто — всю жизнь, а кто — какую-то ее часть… Для Ореста это было откровение. Буквально откровение. А я ведь местный! И я, отвечая на его вопросы, сам поражался тому, как до сих пор не замечал очевидных вещей. В какой-то момент я стал видеть Володимир глазами Ореста. Его энтузиазм, поверите ли, заразил и меня! — Часнык тряхнул головой. — Мы с ним стали бродить по окрестностям. Этакие археологи-аматоры из приключенческих романов. Нашли уйму черепков, наконечники стрел, с дюжину монет… Сильно они, эти монеты, Оресту тогда в душу запали. Он с ними все время носился, а потом и вообще к нумизматике пристрастился… Вскоре нас поймали, — Часнык потер руки, будто сама мысль об этом доставляла ему огромное удовольствие. — Мы же не знали, что это незаконно. Тогда у нас была масса неприятностей. Даже в КГБ тягали. Или это тогда МГБ еще был? — Алексей Тимофеевич вопросительно посмотрел на Сквиру. — К вам куда-то, в общем. Но не волнуйтесь, было это много-много лет назад… Мы тогда здорово перепугались. Некоторое время даже помыслить о том, чтобы взять в руки лопату, не могли. А потом… Потом Орест опять начал свои походы. Я же прибился к городскому музею. Теперь замещаю там главу общественного совета, подрабатываю экскурсоводом…

В этот момент взвыл трактор. Подростки, возившиеся в моторе, отпрыгнули в стороны. Из трубы вылетела плотная струя черного дыма, раздался громкий резкий звук, почти выстрел, и трактор опять загудел на своей обычной низкой ноте. Парни с опаской оглянулись на руководителя.

— Все, хватит! — прокричал тот. — Меняйтесь!

Подростки поплелись к своим товарищам. Оттуда им навстречу уже бежали трое других учеников.

— Первый курс, — объяснил Алексей Тимофеевич. — Видеть трактор они, конечно, видели, но все равно его боятся…

— Когда вы с Ревой встречались в последний раз?

— Позавчера. Да, позавчера. Я позавчера достиг возраста шестидесяти лет.

— Поздравляю, — механически отреагировал Сквира.

— Благодарю. Знаете, никогда не праздновал дни рождения. Никогда. А на шестидесятилетие вдруг потянуло. Гордыня или ощущение близости старости — не знаю. И вот видите, чем все кончилось… — Часнык покачал головой, отрешенно глядя вдаль. — Собрались друзья, товарищи, соседи. Дочь пришла с внуками. Орест тоже был, но почти сразу ушел. Мы и на стол накрыть не успели. Вскочил посреди разговора, сказал, что скоро вернется, и убежал… И не вернулся…

— Во сколько это было? — Сквира насторожился.

— Около трех. Орест пробыл у меня полчаса. Презентовал мне настольные часы. Бронзовые, с фигурками птиц. Очень красивые. И гравировку сделал трогательную. Что-то о том, что в шестьдесят жизнь только начинается…