Итак, Христос станет для них всяким утешением и всякой радостью. Потому что там они уже не будут алкать, как алкали здесь ради заповеди Христа, которая гласит: Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь
[181]. И насытятся они не едой и питьем, но славою Христовою, как говорит и божественный пророк Давид: Насыщуся, внегда явити ми ся славе Твоей[182]. И жаждать там они уже не будут, как добровольно жаждали здесь, дабы причинить скорбь телу. И они уже не будут опаляться пламенем скорбей и искушений, как опалялись скорбями и искушениями здесь, подобно золоту в горниле, и таким образом являли истинную любовь ко Христу, любовь, сияющую сильнее, чем раскаленное и семикратно очищенное серебро. Потому что Христос, Добрый Пастырь овец, там, в Своем Царстве, будет пасти их и приведет на райские и всегда цветущие и благоуханнейшие луга, откуда истекают потоки сладости и прохладные источники приятнейших вод бессмертной жизни. Ибо снова говорит возлюбленный Иоанн в своем Апокалипсисе: Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди Престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их[183]. Дал бы и нам Бог когда-либо в этой жизни великую скорбь и обильные слезы в очах наших, чтобы там, в Его Царстве, с очей наших была отерта всякая слеза и сердце наше радовалось истинной и вечной радостью. Этой радости да сподобимся в Самом Христе и Боге нашем. Ему же слава и держава во веки веков. Аминь.
Слово четырнадцатое
О том, как мысль, очистившаяся благодаря присно совершаемой в сердце умной молитве, которая является матерью слез, постигает источник различных помыслов, входящих в душу: какие от Бога, а какие — от демонов. Также о скорби.
Благослови, отчеКак только снизойдет в душу благодать Божия и воссядет в этой душе, в ту самую минуту и в тот самый момент чистая и трезвенная мысль чувствует и ощущает, что пришла в душу и вселилась в ней благодать Божия. Престол же мысли находится посередине лба, в самом высоком месте человеческого тела, как в специальной и высокой дозорной башне, откуда видно все и повсюду. И как только она почувствует, что что-то приближается к душе, тотчас извещает об этом ум человека, чтобы тут же прибежал и он, и они вместе строго исследовали и посмотрели, от Бога ли то, что вошло в город, то есть в душу, или от демонов.
Это совместное действие и совместное размышление ума и мысли[184]
называется рассуждением. И это рассуждение истинно, потому что ум вместе с мыслью судит и исследует точным и высоким помыслом различные действия, которые на чувства души и тела оказывает все то, что вошло в душу, пройдя чрез пост мысли и ума. Это суждение, совершаемое мыслью и умом, правильное и доброе. Ибо сказано: Двое лучше одного[185]. Потому добрым и полезным помыслам они открывают вход и разрешают войти в душу свободно и беспрепятственно. А лукавые и обманчивые помыслы они отвергают и ненавидят.Когда мысль здорова, то есть когда она чиста и очищена воздержанием от приятных еды и питья, воздержанием от излишнего сна и пищи непрестанно происходящей в сердце молитвой и вниманием, всегдашним пролитием многих слез, богопросвещенным воздержанием и молчанием, чистотой души и тела, всесветлым смирением и смиренномудрием, великим терпением, которое показывается в различных искушениях, короче говоря, когда она просвещена частым принятием Пречистых Таин Господних, тогда она очень быстро чувствует то, что проходит чрез нее или иным путем входит в душу (ибо вор,
сказано, не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде[186]). И мысль постигает, от Бога ли то или от демона. И если это от Бога, то тотчас извещает приготовившееся сердце, чтобы оно приняло это с удовольствием и как полагается. Если же от демона, то уведомляет и убеждает сердце не открывать входную дверь, то есть не принимать этого. Постигает же мысль и то, откуда приходят обе вещи. Потому что демоническое, проходя, производит смуту, нарушает безмолвие души и чувств тела, подобно волку, который, входя в ограду и на пастбище овец, нарушает их спокойствие. Потому сказано: Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить[187].