Три

– Меня зовут мисс Джейн Доу, – говорила на безупречном русском «американка». – Я счастлива приветствовать вас в терминале С! Раз вы здесь, то всем вам повезло – все вы попали после крушения лайнера в Рай. Поздравим себя за это! – зааплодировала она, многие пассажиры захлопали. Я в ладони не била, а оглядывалась. Итак, «Боинг» был забит: тридцать три ряда по шесть человек в ряду плюс пара младенцев, – это две сотни пассажиров. В конференц-зале же таращилось на стюардессу не более сотни людей. Причем все собравшиеся – взрослые, ни одного ребенка.

– Знаю, что вопросов у вас множество, – продолжала Джейн Доу, – но прежде, чем их задавать, прошу внимательно прослушать краткую вводную лекцию. На первый взгляд, конечно, терминал С на рай не походит – не так вы себе представляли Небеса, понимаю. Однако именно так выглядит Рай для тех, кто погиб в авиакатастрофе. Вашим душам надо привыкнуть к тому, что они мертвы для родных, и терминал С – идеальное место для адаптации. После вас будет ждать терминал В, после – терминал А. То, насколько терминал С станет для вас домом, зависит от вас. Не унывайте, не хулиганьте, не нарушайте распорядок дня, – всего-то три несложных правила. Для отличников пребывание в терминале С продлится всего тридцать три дня, для хорошистов – сорок. Троечники задержатся здесь на года, двоечники – на века, безнадежные – на вечность. Отбой у нас в восемь вечера, подъем – в пять утра. До шести – завтрак, с шести до десяти – работа, с десяти до одиннадцати – обед, с одиннадцати до пятнадцати дня – работа, с пятнадцати до восьми – ужин и свободное время, что советую потратить в библиотеке. В терминале С за век скопилась замечательная библиотека, обширнее какой, пожалуй, только библиотека в филиале Рая для сгоревших в пожаре. Выходных дней в терминале С нет, зато два дня, как вы и привыкли, будут в терминале В, а в терминале А, вообще, все дни – вы-ход-ные. И сразу оговорюсь, что да, филиалов в Раю множество. Утонувшие плавают на кораблях, погибшие от голода пируют, сгоревшие в пожаре нежатся в спа. Ну а вы испустили дух столь быстро, что не успели осознать свою смерть. Лечение вам не требуется, зато требуется умиротвориться душой. Для начала о приятном в терминале С. Во-первых: здесь нет боли! Геннадий Васильевич, не мучились ли вы из-за изжоги? У вас, Белла Руслановна, зубы уж не заноют! А вам, Эдуард Викторович, очки теперь не нужны…

Кудрявый парень, мой недавний сосед, снял очки, огляделся и снова их надел. Может быть, зрение к нему не вернулось?

– Во-вторых, – задорно говорила Джейн Доу, – здесь нет немощи. Никто не постареет и не ослабнет. В-третьих, здесь не растут ни ногти, ни волосы, – достаточно раз посетить наш салон красоты и великолепно выглядеть навечно.

– А фитнес-центр здесь есть? – спросила какая-то женщина. – Бассейн?

– О, бросьте! – с воодушевлением ответила стюардесса. – Никто на самом деле не любит заниматься спортом! В терминале С не толстеют и не худеют. Вам надо полюбить себя такими, какие вы есть. Йога и медитация помогут. В-четвертых, в терминале С нечистот нет – душ не нужен, зубы чистить необязательно, туалет вам тоже не требуется. В-пятых, размещение в отеле с трехразовым питанием – бесплатно. В-шестых, скоро мы пройдем в кафетерий. В-седьмых, позвольте показать вам Ад.

Экран мгновенно покрылся тенями, на нем проступили среди гор и снега обломки самолета. Выжившие люди, человек пять мужчин, вылезали через разлом из серебристой трубы, иные душераздирающе там, внутри, стонали от боли, а мы будто смотрели кино. Одним из выживших оказался «дядька», другой мой сосед.

– Так мы что, в горах разбились? Кавказских? – спросил кто-то.

– Нет конечно! – радостно ответила Джейн Доу. – Но они-то ох как ныне удивляются! – хохотнула она. – За тридцать три дня эти грешники пройдут первые четыре круга Ада: надежда на других, холод, голод, безнадежность. Еще за семь дней – иные три круга Ада: надежда на себя, бегство, разочарование в себе. Они убью друг друга, съедят друг друга, после чего наступит восьмой круг Ада – одиночество. После – всё повторится заново.

Я поежилась, а от жалости к «дядьке» сжалось сердце. Что же такого этот увалень натворил? Чревоугодие, что ли? Историю данного снежно-горного Ада я знала прекрасно – в детстве раз посмотрела фильм «Живые», основанный на реальных событиях. Сначала выжившие уругвайцы ждали, что их спасут, ведь над ними пролетел самолет. Они слушали радио, подъедали шоколадки, мерзли. Далее стали есть мертвых, далее пытались выбраться из гор – и двое выбрались, спасли друзей. «Дядька» и четыре грешника никогда не выберутся из снега в зеленую долину…

– А где дети из нашего «Боинга»? – услышала я свой голос. – Они что, в Аду?