Три апельсина (Итальянские народные сказки)

      Приехали и названый отец Розалинды со своей дочерью, её дорогой сестричкой. Приплыли из-за моря испанский король и испанская королевна, а с ними португальский принц, который ни на день не хотел расставаться со своей невестой. 

      Пир удался на славу! 

      — Теперь вы узнали всё до самого конца! — сказал попугай. 

      — Нет-нет, — закричала жена дровосека, — ещё не всё! 

      — Как не всё, — возразил попугай. — Раз дело дошло до свадьбы, — значит, сказке конец. 

      — А как поживает сейчас Розалинда? — спросили разом дровосек и его жена. 

      — Очень хорошо, но ей не хватает её любимой куклы. Вот я и полетел её разыскивать. 

      Жена дровосека поблагодарила попугая за его правдивые истории и отдала куклу. 

      Может быть, вам жаль жену дровосека? Вы думаете, она скучает без куклы? Не беспокойтесь. Она утешилась, потому что у неё родилась дочка. А настоящая дочка гораздо лучше даже самой красивой куклы. 

      Ну что же, скажете вы, значит, куклой играет Розалинда. Да ничуть не бывало. У неё родился сын, а сын ведь ничем не хуже дочки. 

      А у испанской королевны, что вышла замуж за португальского принца, родились сразу и сын и дочка. 

      Куклу отдали первой названой сестре Розалинды. Она пока ещё не вышла замуж.      

КАК ШУТ ГОНЕЛЛА БИЛСЯ ОБ ЗАКЛАД

ерцог Лоренцо Медичи, по прозванию Великолепный, никогда не садился за стол в одиночестве. 

      — Только собака, — говорил он, — раздобыв кость, забивается с ней в угол и рычит на всех. А человеку должно быть приятнее угощать друзей, чем есть самому. К тому же занимательная беседа — лучшая приправа к любому блюду. 

      Поэтому во дворце Лоренцо каждый вечер собирались к ужину учёные, поэты, музыканты и знатные горожане. Иные приходили послушать умные речи, другие сами не прочь были поговорить. 

      Напрашивались к нему в гости и просто любители вкусно поесть. 

      В один из таких вечеров за столом заговорили о том, что Флоренция богата не только прекрасными зданиями, фонтанами и статуями, но и искусными мастерами. 

      — Больше всего в нашем славном городе суконщиков, — сказал пожилой судья, который всегда одевался так пышно, что все над ним смеялись. 

      — Вздор, — ответил ему молодой дворянин, известный забияка, чуть что пускавший в ход свою шпагу, — во Флоренции больше всего оружейников. 

      — Ах, нет, — вмешалась в спор прекрасная дама, вся увешанная драгоценностями, — больше всего золотых дел мастеров. Чтобы достать вот это кольцо, я объехала сто двадцать восемь ювелиров. 

      — А ты что скажешь, Гонелла? — повернулся герцог 

      Лоренцо к своему шуту, который сидел подле него на маленькой скамеечке. 

      — Во Флоренции больше всего докторов, — ответил, нё задумываясь, Гонелла. 

      Герцог очень удивился. 

      — Что ты! — сказал он. — В списках горожан Флоренции значится только три медика: мой придворный лекарь Антонио Амброджо и ещё два для всех прочих. 

      — Ай-ай-ай! Как мало знают правители о своих подданных! Если мессер Амброджо день и ночь печётся о вашем здоровье, которое и без того не так уж плохо, вам кажется, что остальные флорентийцы здоровёшеньки. Между тем они только и делают, что болеют и лечатся. А кто их лечит? Говорю вам, Лоренцо, что во Флоренции каждый десятый — лекарь! 

      Герцог, который охотнее смеялся, когда Гонелла подтрунивал не над ним, а над его гостями, нахмурился. 

      — Твои слова стоят недорого. Я охотно заплатил бы сто флоринов, если бы ты подкрепил их доказательствами. 

      — Идёт! — отвечал Гонелла. — Я докажу вам, что каждое моё слово стоит гораздо больше флорина. Не позже завтрашнего вечера я представлю вам список лекарей. 

      Герцог отстегнул от пояса кошелёк, отсчитал сто золотых монет и положил их в серебряную вазу. 

      Гонелла стал на своей скамье во весь рост и поклонился сидящим за столом.

      — Не хотите ли вы, синьоры гости, участвовать в закладе? Вы так часто набиваете себе животы за столом герцога, что вам не мешает хоть раз заплатить за угощение если не самому хозяину, то хотя бы его шуту. 

      Гостям ничего не оставалось, как развязать кошельки. Серебряная ваза до краёв наполнилась монетами. 

      На следующее утро Гонелла обвязал щёку толстым шерстяным платком и вышел из дворца. Не прошёл он и ста шагов, как ему повстречался богатый купец, торговавший шелками. 

      — Что с тобой, Гонелла? — спросил купец. 

      — Ох, мои зубы! — застонал Гонелла. — Перец, расплавленное олово, пылающий огонь — вот что у меня во рту. 

      — Я тебе посоветую верное средство, — сказал купец. — В ночь под Новый год ты должен поймать на перекрёстке четырёх улиц чёрного кота и вырвать у него из хвоста три волосинки. Эти волосинки сожги и понюхай пепел. Зубную боль как рукой снимет! 

      — Благодарю вас, мессер Лючано! Жаль, что Новый год мы отпраздновали две недели назад. Но если мои зубы доболят до нового Нового года, я последую вашему совету. А пока разрешите его записать, чтобы я не забыл. 

      Вторым, кто встретился шуту, был настоятель флорентийского монастыря. 

      — Ах, святой отец, — заговорил Гонелла, едва завидев его, — грех произносить вслух бранные слова, но из-за этих проклятых зубов я всю ночь не спал.