Три апельсина (Итальянские народные сказки)

      — Я граф, и стою троих. Поэтому скажу вам — нет, нет и нет. Да и вообще, раз я не видел вашу ведьму Мичиллину, — значит, никакой ведьмы нету. 

      Тут солдаты зевнули в последний раз, взяли ружья наперевес и стали медленно наступать на покапальцев. Те пятились, пятились и сами не заметили, как очутились за воротами. 

      Ничего другого не оставалось покапальцам, как снова собраться вечером на площади, развести костёр и чесать затылки. Через час кто-то из крестьян сказал: 

      — А не написать ли нам Мазино? 

      Все обрадовались. Написали письмо и отправили. 

      И вот как-то вечером Мазино явился на побывку. 

      Сколько тут было шуму и радости! Мазино обступили со всех сторон. Его расспрашивали наперебой и рассказывали наперебой. Через каждые два слова поминали ведьму Мичиллину. 

      Мазино всех выслушал, а потом заговорил сам: 

      — В Африке я видел людоедов, которым приходилось питаться саранчой, потому что люди не соглашались, чтобы их ели. В море видел я рыбу, обутую в туфлю и башмак; она хотела стать царицей рыб только потому, что у её подруг не было ни туфли, ни башмака. Видел я в Сицилии женщину, у которой было семьдесят сыновей и всего один котелок для супа. Видел, как в Неаполе люди мчатся по улице, не двигая ногами, потому что если двое неаполитанцев остановятся посудачить на углу, от их крика поднимается такой ветер, что во всех четырёх улицах невозможно устоять на месте. Видел людей чёрных и белых, жёлтых и красных, видел худых, как буйвол, и толстых, как щепка, видел немало храбрецов, а ещё больше трусов. Но таких трусов, как в моей родной Покапалье, я ещё не встречал. 

      Односельчане слушали речи Мазино, развесив уши и разинув рты. Однако, когда он дошёл до конца, рты их захлопнулись, и они в первый раз призадумались, не следует ли им обидеться. 

      Но Мазино не дал им времени подумать об этом как следует. Он заговорил снова: 

      — Сейчас я задам вам три вопроса, а когда пробьёт полночь, я отправлюсь ловить вашу ведьму Мичиллину. 

      Где уж тут было обижаться! 

      — Спрашивай! Спрашивай! — хором закричали покапальцы. 

      — Пусть первым отвечает цирюльник. Много ли бород пришлось ему брить и стричь за последние полгода? 

      И цирюльник ответил: 

      — Бороды мягкие, бороды жёсткие,
         Бороды длинные, бороды плоские.
         Холёные бороды, бороды грязные.
         Курчавые бороды, бороды разные
         Стригу я и брею без счёта, —
         Такая уж наша работа! 

      — Так я и думал, — сказал Мазино. — Теперь пусть скажет сапожник. Много ли сапог заказывали тебе за последние полгода? 

      — Айме! — вздохнул сапожник. 

      — Я звонкие цокколи[4]
         Делал, бывало, 
         И туфли 
         С резным каблуком... 

          Видать, Покапалья
         Совсем обнищала:
         Сижу я без дела.
         Хожу — босиком! 

      — И это похоже на правду! — сказал Мазино. — На третий мой вопрос пусть ответит верёвочник. Много ли верёвок продал ты за последние полгода? 

      И верёвочник ответил: 

      — Верёвки прочные, плетёные.
         Верёвки крепкие, кручёные.
         Бечёвки, дратву и канат.
         Тесёмки, нитки и шпагат 
         За прошедшие недели
         У меня скупить успели... 

      — Теперь, пожалуй, всё, — сказал Мазино. — Очень уж я устал с дороги. Вздремну часок-другой. Разбудите меня ровно в полночь, и я схожу за ведьмой. 

      Мазино улёгся у костра, надвинул на глаза свою солдатскую каску и захрапел. До самой полночи покапальцы сидели не шевелясь, даже вздохнуть боялись, чтобы не разбудить солдата. 

      Ровно в полночь Мазино вскочил на ноги, выпил котелок тёплого вина, трижды сплюнул в костёр и, не взглянув ни на кого, зашагал по дороге к лесу. Односельчане принялись ждать. Понемножку все поленья в костре превратились в уголь. Потом все угли превратились в пепел. Потом пепел стал чернеть, чернеть... К этому времени и вернулся Мазино. Он тащил... Кого бы вы думали? Самого графа! Мазино тащил его за длинную чёрную бороду, а граф просил, вопил, упирался и лягался. 

      — Вот вам ваша ведьма! — сказал Мазино и, оглядевшись кругом, озабоченно спросил: — А куда же вы поставили горячее вино? 

      Хотя от костра ещё шло тепло, граф весь сжался в комочек, словно муха в осеннюю стужу. А покапальцы смотрели то на графа, то на Мазино и слова не могли выговорить от удивления.