Три банки тушенки

Слезящиеся глаза Яны разразились настоящим потоком. Заскулив и запищав, девочка рванулась из рук сержанта, но хватка Скрипача оказалась железной.

— Где взяла это, девочка, — неожиданно смягчился Саня и, прижав испачканного рвотой ребенка к себе, погладил ее по спутанным, грязным волосам. — Скажи, кто дал тебе еду?

— Известно кто — Песец! — Устин обернулся к двери.

— А не пошел бы ты в жопу! — рявкнул стоящий там Песцов, дуло его винтовки смотрело в живот Валеры.

— Ы…ы… — промычала девочка и вновь забилась в приступе рвоты. Страдивари откинул ее в сторону и вытащил пистолет.

— Саня! — закричал Песцов.

— Она меня всегда бесила, — рыкнул тот, и в казарме еще два раза гавкнули выстрелы.

— Так, приведите мне в чувство студентика с давалкой. Левченко, они все время были здесь?

— Ну да.

— Под вашим надзором?

— Ну да…

— Нет, — встрял Песец. — Сегодня генератор встал, мы втроем его заводили. Часа полтора угробили.

— Приведите мне в чувство этих двоих…

Студентик пришел в себя первым и ошалелым взглядом обвел застывших над ним солдат.

— Два пальца в рот и блюй, — приказал ему сержант.

— Это, блядь, всего лишь тушенка, мужики! Вы чего делаете?! — взревел Песцов.

— Заткнись, а то договоришься! — крикнул на него Устин.

— Мужики, я на кухне. Не могу на это смотреть… — Николаев вышел из комнаты.

— Семичев, Бутылин, составьте ему компанию, — Страдивари с подозрением посмотрел на дверной проем.

— Отойдите от него! — Песец неожиданно направил на солдат оружие.

— Эй, Коля, не глупи, — Скрипач покачал головой.

— Отойдите от него… Какими же ублюдками вы стали, ребята…

— Не глупи, Коля…

— Отой… — удар бросил Песцова в комнату. Разъяренный Николаев впрыгнул следом и припечатал солдата головой об пол.

— Спасибо, — кивнул ему сержант и повернулся к студенту.

— Что происходит? — пролепетал тот.

— Два пальца в рот!

— Зачем?

— Хотим посмотреть — жрал ли ты тушенку.

— Да, ел, а что? — непонимающий взгляд студента показался Страдивари искренним.

— Откуда взял?

— Яна дала…

— И ты съел?

— Ну да, и я, и Нюся, а что?

— Это были последние три банки, ты что — не в курсе? — процедил Семичев. — Ты думаешь, мы ради прикола их по одной в день расходуем?

— Я не знал. Я думал у нас есть еда, просто… Я не знал! — задергался студент.

— Идиот, — побагровел сержант. — К шлюзу его тащите… Щаз он найдет нам еду, сученыщ.

— Постойте, что вы делаете?

Семичев и Устин резко подняли парня на ноги.

— Зачем к шлюзу, сержант? — Устин непонимающе посмотрел на командира.

— Пусть этот идиот у нас мяса мутантского пожрет. Выживет — всем нам счастье будет. Не выживет — будет знать. И думать головой своей дебильной! — в глазах сержанта горела ярость. — Откуда у дурочки была тушенка?!

— Я не знаю! Честно — не знаю, — забился в руках солдат студент. — Мы с Нюсей разговаривали, а потом Яна подошла и протянула нам открытые банки. Мы и съели. Мы еще подумали, с чего вы так расщедрились…

— Че за херня? Это точно Песец! Точно он! Бля буду — он! — Левченко подскочил к лежащему ефрейтору и ударил его ботинком.

— Тащите студента к шлюзу, — устало бросил сержант и плюхнулся на койку.

— А вы знаете… Песец-то прав. Вы все спятили, — Бутылин оглядел товарищей. — Мы завтра все равно в последний рейд выходим. А вы уже друг другу пулю в голову готовы пустить.

— Песца в сортир и там заприте. Потом с ним поговорим. Гуманист хренов, — приказал Страдивари.

— Ты меня слышишь, Саня? Песец — прав. И профессор тот был прав. Мы все — чудовища… — Бутылин присел на тумбочку у стенки и положил руки на колени.

— Охренеть можно, — фыркнул Страдивари. — Мы чудовища. Ах, боже мой!

— Слушай, командир. — Левченко неожиданно замер. — А Песец не мог им банки вынести! Серьезно. Мы весь день на виду были друг у друга. В генераторной провозились сколько времени. Он один раз выходил, да и то не на склад — я видел. Может, не он?

— Вы все — чудовища, — повторил Бутылин.

— Роман? — Страдивари подскочил на кровати. — Ты?

— Вы унижали их все это время, как со зверьем обращались. Нет, Песец не унижал. Хотя он тоже тварь еще та… Он Яну-то трахал. Я лично видел… Ну да черт с ней, с Яной. Вы их за людей-то не держали, верно? Гражданские… Пустое место…

— Роман… — опешивший сержант схватился за голову. Замер с разинутым от изумления ртом Левченко.

— Пиздец… — произнес Падланов.

— Вот я и решил — пусть поедят напоследок. Ты все равно их в расход собирался пускать. Вот и вскрыл я склад. Тушенку достал. Открыл. Отдал Яне. Ключ положил на место. А вот почему банки оказались у Соколова — не знаю. Судьба. Он самый большой ублюдок среди вас был, — словно робот, глядя в стену, бубнил Бутылин.

— Идиот, — протянул сержант. — Зачем, Роман?

— Когда я услышал выстрелы — все полностью понял. Сначала просто испугался, когда вы тут разборки начали учинять. А потом… Подумать только — стрелять друг в друга из-за трех банок паршивых консервов. Вам нельзя на поверхность. Вы хуже мутантов.

В комнату вбежал испуганный Устин:

— Саня! Пульт угроблен! Какая-то сука его в хлам раскурочила. Нам не открыть шлюз!

— Вам нельзя на поверхность, — повторил улыбающийся Бутылин.