Три брата

Танхум вынул из кармана еще горсть семечек и настойчиво стал угощать ими Гинду, думая, что бы такое ей рассказать, чем заинтересовать ее, привлечь внимание.

И тут он вспомнил рассказы своего отца о том, как их сосед Патипыч увидел однажды в степи золото, как это золото исчезло, пока он бегал домой за мешками. Рассказ этот в свое время так заинтересовал Танхума, что он и в Садаеве, и во время своих скитаний в поисках работы не упускал случая спросить у прохожих, не может ли повториться такое чудо и верно ли, что случается людям находить клады. Мало того, нередко ему самому чудилось, будто где-то впереди на его пути сверкает золото, но стоило ему приблизиться, и оно исчезало, как и в рассказе отца о незадачливом Мохэ Патипыче. Он даже видел сны о кладах. И вот один из таких снов он решил пересказать Гинде, выдав его за действительное происшествие, приключившееся с ним.

– Однажды, – начал он рассказывать, – иду я поздней ночью по степи, и вдруг вдали засверкал огонек. И чем ближе я к нему приближался, тем ярче вспыхивал и разгорался этот огонек. Когда я подошел совсем близко, из него посыпались искры – крупицы золота. Не чуя под собой ног, я рванулся и стал хватать эти крупицы, но они ускользали из моих рук, а ветер подхватывал их и уносил. Сколько хватило сил, я гнался за этим золотом, но не успел пробежать и полверсты, как оно очутилось на горе. Забрался я на эту гору, а оно упало в реку, которая текла у подножия горы. Прыгнул я в реку…

Танхума вдруг прошиб пот, будто он в самом деле сломя голову мчался за кладом. Переведя дыхание, он украдкой взглянул на Гинду, проверяя, какое впечатление производит на нее его рассказ.

Девушка и впрямь была потрясена необычайными приключениями, о которых поведал ей Танхум. Она сидела, уставившись на него горящими от любопытства глазами, и ждала продолжения. Но тут в комнату вошел отец Гинды, и Танхум встал и попрощался, надеясь, что девушка будет с нетерпением ждать его следующего прихода, чтобы услышать, чем кончился этот похожий на волшебную сказку случай из его жизни.

Провожая гостя, Борух радушно пригласил его:

– Заходи почаще, заходи к нам.

На следующий день Гинда и в самом деле с нетерпением ждала Танхума, даже поглядывала в чисто вымытое окошко – не идет ли к ним этот занимательный рассказчик.

С той поры они начали встречаться чуть ли не каждый день, и Гинда, затаив дыхание, слушала его чудесные рассказы. Танхум понемногу смелел и даже раз-другой пытался ее поцеловать. В доме их начали считать женихом и невестой. Борух уже подумывал о приданом для младшей дочери. Он давно уже обещал Миндл единственную корову и теперь ломал голову над тем, что бы такое выделить Гинде, – дать в приданое ей было нечего.

И вдруг всё – частые встречи, увлекательные рассказы, робкие ласки, – все как отрезало. Танхум перестал появляться в доме Боруха, хотя его и тянуло к скромной, застенчивой Гинде. Повидать бы ее опять, заглянуть в ясные темно-серые глаза! Но нет – он твердо решил расстаться с ней, забыть, вырвать ее образ из своего сердца.

Танхуму надо было заставить людей поверить, что хозяйство, купленное на попавшие в его руки деньги конокрада, помог приобрести ему тесть, дав приданое за своей дочкой. А кто поверит, что у потомственного бедняка Боруха Зюзина нашлись такие деньги или хотя бы часть их? Вот почему эта женитьба никак не устраивала Танхума, и он решил поехать в соседнюю колонию и там посвататься к приглянувшейся ему девушке.

12

Танхум шел свататься, а перед его глазами стоял образ Гинды. С того дня, когда она пробежала мимо него, как быстрая серна, ее чарующий образ не забывался. Он не переставал думать о ней, мечтать, но чем больше думал об этой пленившей его девушке, тем больше росла в его душе боязнь связать себя безрассудным браком, сделать невозможным осуществление заветной мечты о своем доме, своем хозяйстве, в котором было бы много скота и птицы, о своих полях и лугах, о жатках, плугах и – чего греха таить – о дородной, сильной хозяйке-жене, с легкой руки которой все бы приумножалось и плодоносило.

Не чуя под собой ног, шел Танхум, подстегиваемый радужными мыслями о своем чудесном будущем, о жизни в довольстве и радости. Сзади оставались и таяли в мутном мареве выстроившиеся в два ряда домики с палисадниками, такие же, как и его недавно купленный дом. В этот домик, в котором он, Танхум, быстро уничтожает последние следы бедности его прежнего умершего владельца, привезет он будущую жену.

Танхум ясно представил себе, как будут лопаться от зависти встречные, когда он в богатой бричке, запряженной откормленными лошадьми, проедет мимо них со своей женой.

– Вот, – скажут они, – привалило парню счастье: шутка ли, какое ему досталось богатство, сущий клад!