Три брата

Юдель почувствовал, что он выразился неосторожно. Бер с сыновьями могут уличить его во: лжи, могут наброситься на него, и разразится скандал. Поэтому он тут же пошел на попятную и заговорил ласковым тоном, почти оправдываясь:

– Разве дело в податях? Насчет них мы всегда договоримся. Почему, думаете, шульц до сих пор молчал о податях, а теперь вдруг вспомнил? Неспроста это все. Тут действует чья-то рука. Человек баламутит тут. Он хочет забрать вашу землю и сделать вас несчастными на всю жизнь. Если будете молчать, вам свою землю больше не видать!

– Кто же это? Чья же это рука действует? – вспыхнул Заве-Лейб.

От возмущения побагровело и лицо Рахмиэла, но он промолчал, решил послушать, что скажет Юдель. А тот придвинул стул поближе к Беру и почти шепотом произнес:

– Сами должны догадаться, чья рука тут действует… Юдель ждал, что Бер или кто-то из его сыновей сами назовут того, кто выступает против них и хочет забрать их землю. Но так как они молчали, он решительно сказал:

– Ваш собственный сын хочет забрать вашу землю… Вы разве не заметили? Он хочет стать богатеем, и ему нужна земля.

– Танхум?! – воскликнули Рахмиэл и Заве-Лейб.

– Танхум? – не веря своим ушам, переспросил Бер.

От боли и обиды лицо его перекосилось. С негодованием он взглянул на Юделя, словно был оскорблен его словами. Вдруг из его груди вырвался хриплый крик:

– Руки у него отсохнут, прежде чем он протянет их к моей земле! Я на ней хозяин! Моя земля!… На то ли я его породил, чтобы он, этот разбойник, разорил меня!… Сорняк вырастил я, колючий чертополох!

– Я ему все ребра переломаю! – зарычал Заве-Лейб. – Пусть только попробует!… Что он думает, раз заимел пару лошадей, то ему все уж дозволено?… Ему мало, что захватил наши три десятины толоки… Он еще хочет прибрать к рукам всю землю! Думает, наверно, что молчать будем! Зададим ему такого перцу, что он на всю жизнь запомнит!

– Вот же шатался он по чужим токам, чтобы на хлеб заработать себе, – сказал Юдель, указав рукою на Рахмиэла. – Счастье его, что он попал ко мне на работу. Я арендую вашу землю, так заодно уж и его держу. Не будет у меня вашей земли – на что он тогда мне сдался? Пусть попробует найти себе другое место, да еще среди зимы…

– Танхум ведь только вчера был у нас, – вмешался в разговор Рахмиэл. – Почему же он ни словом не обмолвился об этом?

– А что он должен был сказать тебе? – перебил его Юдель. – Неужели он станет тебе рассказывать, что хочет отобрать вашу землю? А когда запахал толоку, он у тебя спросил?…

– И вправду, как хозяин, выехал на нашу толоку, – согласился Рахмиэл. – Хуже чужого оказался. Кабы чужой взял землю, то хоть что-нибудь платил бы…

– Конечно, хуже чужого! – подтвердил Юдель. – Когда чужой берет в аренду землю, он знает, что за нее надо платить и что земля ваша и всегда останется вашей… А свой считает, что это его земля и он имеет на нее право…

– Какое такое право?! – с возмущением крикнул Бер. – За что полагается ему наша земля? Камешка на ней он от меня не получит!

– Ничего, не унывайте! – стал утешать Бера Юдель. – Бог даст, реб Бер, вы станете на ноги и еще будете со своими сыновьями обрабатывать свою землю… А пока что надо подати уплатить. Но это я уж как-нибудь возьму на себя… А с вами мы поладим…

Чтобы отвести от себя подозрение, будто он нарочно натравливает отца и братьев против Танхума, он вдруг переменил тон и сказал;

– Не думайте только, что ваш Танхум такой уж плохой. Вовсе нет! Он, может быть, еще одумается…

Но эти слова Юделя еще больше подлили масла в огонь.

– Кровь его прольется! – заорал Заве-Лейб, стараясь перекричать отца и брата.

– Пускай попробует лемех вонзить в нашу землю! – кричал Рахмиэл.

– Посмотрим, кто будет хозяином па моей земле! – выкрикнул Бер.

А Юдель с затаенной радостью глядел на разгорячившихся гостей и осторожно забросил еще несколько словечек, которые еще сильнее ожесточили отца и братьев против Танхума.

Несколько дней подряд Танхум с бумажкой старосты обивал пороги канцелярии попечителя еврейских колоний, где за столиками в просторных комнатах сидели очкастые люди и что-то писали. Они читали бумажку Танхума и посылали его из одного кабинета в другой, от одного стола к другому. Наконец ему удалось добраться до самого попечителя, от которого зависели его дела. Прочитав бумажку, он безучастно ответил:

– Приходите завтра.

На следующий день ему опять велели прийти завтра. Так продолжалось несколько раз. И все же он добился своего.

Возвращаясь домой, Танхум остановился на базаре и купил в лавчонке дегтя для смазки упряжи, колесную мазь, два глиняных горшка и несколько коробков спичек. Он уже довольно далеко отъехал от города, как вдруг вспомнил, что Нехама ему наказала купить несколько фунтов соли.

– В городе соль получше, чем у нас, да и дешевле, – говорила она.

В Садаево Танхум приехал под вечер. Распрягая лошадей, он велел Нехаме снести в дом покупки. Она сразу же обнаружила, что муж забыл купить нитки. Танхум досадливо махнул рукой и буркнул: