Три буквы Б, или Брызги боли Бульдога

– Мань, что-то жрать охота, – голос туриста из соседнего Хабаровского региона, прибывшего на юг Приморья с целью отдохнуть эконом-классом, очень напоминал урчание холодильника эпохи построения коммунизма, а потому по своим акустическим параметрам очень гармонично сливался со звуком прибоя.

– Сама сейчас мамонта бы съела, – супруга крепко держала своего мужчину за предплечье, что говорило о крайней степени ее напряжения.

Эта семейная пара лет около сорока, прибывшая пару дней назад на близ расположенную турбазу, всю ночь не спала, отдавая все силы и демонстрируя свои финансовые возможности в местном кафе, где праздник жизни продолжается круглосуточно в течение всего пляжного сезона. А потому их физиологическое состояние сейчас вряд ли соответствовало этой нежданной роли.

– Я думал, что это неаппетитное зрелище тебя наоборот отвратит от трапезы….

– Много ты понимаешь, психолог, – мощный бюст женщины поднялся из-за глубокого вдоха, и она томно положила свою голову на не очень-то и крепкое плечо мужа.

Неожиданно подъехал черный катафалк, и процедура осмотра места преступления стала как-то совсем очевидно завершаться. Но по еле уловимым признакам нервозности и какой-то напряженности, висящей в морском воздухе, всем было понятно, что это событие было из ряда вон выходящим для этого населенного пункта. А по тому, все участники действа готовились только к самому худшему, что могло выражаться лишь в одном. Глухарь – он и на берегу Японского моря был глухарем. Ведь именно здесь криминогенная обстановка последних лет вносила в общую федеральную картину ту статистику, которая недвусмысленно говорила о постепенном снижении тяжких правонарушений.

«И вот тебе, товарищ майор, за два года до пенсии получи геморроидальные колики!» – мысль как молния пронзила самую сущность опытного мента, готовившегося уже к переезду в Краснодарский край для выращивания персиков и прочей садово-огородной зелени, как говорится, для отдохновения души.

Не смотря на не самую романтичную ситуацию, связанную с местом преступления, пляж продолжал свою жизнь. Люди заполняли песчаную береговую черту, условно разделенную на две территории: для туристов или приезжих с прочих уголков и весей Дальнего Востока и для, так сказать, местного потребления, где собирались исключительно аборигены со своими семьями и компаниями.

Первая группа отдыхающих была ориентирована исключительно на неприхотливый сервис турбазы «JK Beach», владельцами которой были члены корейской семьи, натурализованной в местный контингент еще в советскую эпоху строительства коммунизма. Вторая же, местная аудитория заполняла береговую черту дымом от многочисленных мангалов, на которых беспрестанно жарились морепродукты и разнообразные мясные «деликатесы», что создавало некую дымовую завесу, напоминающую оригинальную атмосферную шапку.

Разделительной чертой между территориями служила небольшая речка, которая вливалась в бухту, а в период долгого отсутствия осадков превращавшаяся в небольшой ручей. Именно вблизи от границы этого естественного водораздела и произошло описываемое здесь преступление.

С одной стороны, это могло расцениваться как чистая случайность, а с другой-то всегда имеет место быть чистый расчет преступника. Ведь именно вблизи этого пресноводного источника, как правило, было меньше всего и туристов, и местных. Так как именно здесь прибрежная морская вода была существенно разбавлена пресной, да еще и шельф был каменистым. А это, естественно, не располагает к нормальному купанию.

Такой поверхностный анализ еще предстоит сегодняшней бессонной ночью совершить майору, который инстинктивно понимал, что этот бесперспективный «глухарь» еще аукнется его карьере. Сейчас же оперативники, совершив все необходимые следственные мероприятия по осмотру места преступления, протоколированию улик и фактов, включая опрос тех немногочисленных свидетелей, которые хоть как-то были причастны к этому печальному событию. Здесь речь касается тех туристов, что во время совершения преступления, которое было определено Владимиром Михайловичем как предрассветное. Именно в районе около пяти часов утра первого августа Семен Иванович Брусникин отдал богу душу и предстал перед предками в столь неромантичном виде.

По беглым сведениям этот спившийся неудачник, который в «девяностые» был деятельным членом поселковой бригады, занимающейся реализацией японских подержанных авто, а ныне являющийся сторожем на местной автостоянке, никак не вписывался в картину ограбления или хулиганской разборки. Ведь для первой версии у него напрочь отсутствовал финансовый ресурс, а для второй – способ лишения жизни был слишком «изящен», что свидетельствовало о явном плане убийства. Но, в таком случае, месть должна иметь такие железобетонные основания, которые обязаны просто вопиять о себе на всю округу. А округа, как раз-то, и безмолвствовала.