Три часа между рейсами [сборник рассказов]

— И я до сих пор считаю, что многие из нас приложили к этому руку, — сказал он. — Мы тогда попросту ошалели от бешеных денег — Тейлор, Бронсон, я и большинство других парней, раскрутившихся в этом бизнесе. И вот однажды мы в своем кругу решили, что пора бы попритихнуть и сбавить обороты, а то вся страна только и ждала, чтобы кто-нибудь из нас погорел по-крупному. Мы пытались убедить Тейлора действовать в том же ключе, но все было напрасно. И вот вместо того, чтобы дружно на него надавить, мы пустили дело на самотек. Кончилось все тем, что какая-то тварь его застрелила, но кто это сделал, я не имею понятия. — Он поднялся. — Точно так же кто-нибудь должен был надавить и на тебя, Пэт. Но ты был забавным парнем в те годы — и потом, у нас просто на все не хватало времени.

Пэт неожиданно шмыгнул носом.

— Меня-то как раз давили, — сказал он. — И еще топтали.

— Только сделать это следовало гораздо раньше — сказал Гуддорф. — Но я не оставлю тебя без рождественского подарка — хоть и не такого, какой ты ожидал. Вот этот подарок: мое обещание никому не рассказывать о сегодняшнем вечере.

Засим Гуддорф удалился, а Пэт и Хелен какое-то время просидели в молчании. Потом Пэт снова развернул листок.

— «Почему бы теперь не заткнуться?» — прочел он вслух. — А вот эту фразу он никак не объяснил.

— Почему бы теперь не заткнуться? — отозвалась Хелен.

Ненужный человек [88]

I

Пэт Хобби всегда мог проникнуть на киностудию. Вот уже пятнадцать лет он более или менее (в последние пять — все менее) регулярно получал здесь работу, и лицо его давно примелькалось большинству охранников. Если же какой-нибудь излишне бдительный страж просил его предъявить пропуск, Пэт звонил с проходной букмекеру Луи, и все моментально улаживалось. Для Луи за многие годы студия тоже стала почти что родным домом.

Пэту было сорок девять лет. Сценарист по профессии, он никогда особо не утруждался сочинительством и даже не читал литературные «оригиналы», на которых основывались сценарии, ибо от чтения у него начинала болеть голова. Но в добрые старые времена немого кино можно было просто позаимствовать чей-нибудь сюжет, найти толковую секретаршу, взбодриться таблеткой бензедрина[89] и состряпать сюжетную линию, отдавая такой работе от силы шесть-восемь часов в неделю. Гэги и проработка сцен относились уже к ведению режиссера. С наступлением эры звука Пэт стал брать себе в напарники какого-нибудь жадного до работы юнца, поручая ему писать диалоги.

— У меня за плечами список фильмов — дай бог всякому, — в данный момент внушал он Джеку Бернерсу. — Все, что мне нужно, так это свежая идея да помощник — желательно не стопроцентный кретин.

Он поймал Джека на выходе из технического отдела в самом начале обеденного перерыва и теперь шел с ним по коридору в сторону столовой.

— Это ты должен подкинуть мне свежую идею, — сказал Джек Бернерс. — Времена сейчас тяжелые. Мы не можем платить деньги человеку, не имеющему идей.

— А откуда возьмутся идеи без денег? — резонно спросил Пэт, но тут же поспешил перестроиться: — Впрочем, одна идейка у меня созревает, могу рассказать за обедом.

«Авось что-нибудь придумается в последний момент, — решил он. — Вот хотя бы тот сюжет с бойскаутом, о котором упоминал Байер».

Однако Джек походя, с улыбочкой, расстроил его план:

— У меня в столовой уже назначена встреча, Пэт. Изложи свою идею на бумаге и пришли ее в офис, идет?

Это был жестокий ответ, ибо он прекрасно знал, что Пэт ничего написать не сможет, но Джеку и без того хватало проблем с сюжетами. Только что началась война в Европе, и все продюсеры, словно сговорившись, стали завершать свои картины сценой ухода героя на фронт. А Джек Бернерс считал, что он первым придумал такую концовку, и теперь его душила обида.

— Так, значит, напишешь? Договорились?

Не дождавшись ответа, Джек обернулся к собеседнику и встретил взгляд побитой собаки, напомнивший ему глаза собственного отца. Джек был еще студентом колледжа в те годы, когда Пэт Хобби находился на гребне успеха, имея три шикарных лимузина и по любовнице в придачу к каждому. А сейчас костюм его выглядел так, будто Пэт последние три года простоял с протянутой рукой на перекрестке Голливудского бульвара и Вайн-стрит.[90]

— Пройдись по студии, поговори с другими сценаристами, — посоветовал Джек. — Если кто-то из них заинтересуется твоей идеей, приведи его ко мне, и тогда все обсудим.

— Не хочу делиться идеями с их братией прежде, чем сяду на оклад, — пессимистически заметил Пэт. — Эти молодые да ранние на ходу подметки срежут.

Они приблизились ко входу в столовую.

— Удачи тебе, Пэт. Нам всем везет хотя бы в том, что мы сейчас не в Польше.

— Для тебя это уж точно везение, — пробурчал Пэт, когда Джек удалился. — Тебе бы там перерезали глотку в два счета.