Три Черепахи

Серегин, пока Басков задавал вопросы, смотрел на него с еле уловимым сожалением, и Басков наконец заметил это сожаление – соединил его с отчужденным тоном Ольги Андреевны и подавил в себе несколько эгоистический подъем, который испытывает сыщик, попавший на верную дорогу. Он понял, что сейчас не время вдаваться в психологические тонкости еще неясных ему взаимоотношений действующих лиц, – прежде надо определить, если допустима такая терминология, точное их взаиморасположение в пространстве и во времени.

– Вы меня извините, Ольга Андреевна, – сказал Басков, – наверно, мои вопросы кажутся вам бестактными… бесчеловечными, что ли… Но если каждый раз я буду делать реверансы, мы далеко не продвинемся.

Она, кажется, поняла наконец, что это не расспросы досужих любопытствующих, а рабочий разговор, почти допрос, и ей стало легче отвечать.

– И вы меня извините… Неожиданно очень… Вы хотите знать, почему Игорь отсюда уехал?

– Вкратце.

– Вкратце не расскажешь. В общем, у него тут была семья… Развелся… А встречать каждый день на улице любимого человека тяжело, правда? То есть с которым развелся…

– Скажите, Ольга Андреевна, не было ли у Игоря Андреевича друга по имени Юра?

Она как-то сочувственно посмотрела на него, впервые за последние пять минут подняв низко склоненную голову, и перевела взгляд на Серегина:

– Ленинградских его знакомых я по именам не помню… Игорь, правда, всегда много о них рассказывал… Но у него есть сын Юра.

Басков, как он сам выражался в подобных случаях, нажал на тормоз: еще один неожиданный поворот.

– Юра в пятьдесят седьмом родился? – спросил он, стараясь не выдавать истинных размеров своего интереса.

– В пятьдесят пятом.

– И где же он теперь?

– В Москве, с бабушкой, где ж ему еще быть. Это «с бабушкой» было произнесено так, что даже человек, самый глухой по части людской психологии, услышал бы отзвук каких-то больных столкновений. Но Басков уже решил, что не будет пока вникать в тонкости сложных душевных узоров, а пойдет по грубой канве фактов и событий. Поэтому он спросил:

– Адрес Юры вам известен?

– Нет, я с ними не общаюсь. Игорь, конечно, знает. Вставил слово Серегин:

– Фамилия у него отцова?

Ольга Андреевна печально улыбнулась.

– Что вы! Они фамилию Шальневых слышать не могут.

– Это кто – они? – спросил Басков.

– Бабушка, его тетя.

– А их как фамилия?

– Мучниковы.

– Разрешите, я запишу.

Басков записал в блокнот рядом с ленинградским адресом Шальнева: Мучников Юрий Игоревич, 1955 года рождения. И, посмотрев на Серегина, как бы ища его одобрения, задал новый вопрос, в той же своей манере – как бы не придавая ему особого значения:

– Ольга Андреевна, а фамилия Балакин вам ничего не говорит?

Ольга Андреевна, сидевшая до этого, облокотясь о стол, и чертившая ногтем на скатерти какие-то невидимые чертежи, выпрямилась и застыла. Она смотрела поверх плеча Баскова в задернутое тюлем окно и молчала.

Серегин, как и Басков, не мог угадать, что означает это молчание и что за ним последует, поэтому счел необходимым помочь Ольге Андреевне наводящим вопросом:

– Может, помните – был такой парень, постарше нас с Игорем, звали его Брысь? – И тут же сам высказал сомнение: – Да нет, вряд ли, он в сороковом году отсюда уехал, вам всего пять лет было.

Сидевшая напряженно, словно в ожидании удара, Ольга Андреевна вдруг закрыла лицо руками и, кажется, готова была разрыдаться.

Серегин подошел к ней, положил руку на судорожно вздрагивающее круглое плечо.

– Что вы, голубушка? Успокойтесь.

– Простите. – Она встала, ушла в другую комнату.

Серегин и Басков глядели друг на друга, слушали, как в соседней комнате хозяйка открывает и закрывает ящики то ли стола, то ли шкафа, и ничего не понимали.

Ольга Андреевна вернулась с фотографией в руке. Положив ее на стол, сказала еле слышно:

– Если вас интересует именно этот Балакин… именно он…

Серегин взял карточку. Это был профессионально выполненный групповой портрет размером 13 X 18, на плотной сатинированной бумаге, отлично напечатанный, так что изображение нисколько не выцвело. Красивая девушка держала под руки двух молодых мужчин, один из которых, по ее правую руку, зажал в углу рта дымящуюся папиросу. Он смотрел несколько исподлобья, из-под густых бровей, пристально и спокойно. А второй мужчина, очень похожий лицом на девушку, улыбался, как и она. Девушка была в легком платье, мужчины – в рубашках с коротким рукавом. Они стояли среди берез. Пятна света и теней играли на заднем размытом плане.

– Это вы с Игорем и Александром Балакиным, – узнал Серегин, и в голосе его звучало неподдельное волнение. – Когда сделано?

– Летом пятьдесят седьмого, – вяло, безразлично ответила Ольга Андреевна.

– Кто так хорошо снял?

– Щелкала Тоня, Игоря жена… Игорь навел, аппарат ей дал, а сам встал с нами…

Серегин передал карточку Баскову, Ольга Андреевна продолжала стоять, и Серегин сказал:

– Да вы садитесь, а то как-то неудобно. Она села. Басков бережно подвинул к ней карточку, спросил:

– Ольга Андреевна, а вы знаете, чем занимается Балакин?