Три д'Артаньяна

По некоторым данным, все дело испортил сам граф де Шале, отличавшийся излишней болтливостью, которая порой может погубить и целое государство. Он неосмотрительно посвятил в заговор своего крестного, господина де Валансэ, который тут же помчался сообщить обо всем кардиналу де Ришелье.

По другой версии, донос кардиналу написал граф де Лувиньи, друг графа де Шале. По словам современников тех событий, они были «как братья», но потом между ними произошла ссора, и де Лувиньи послал кардиналу письменный донос, в котором не только сообщал о переписке де Шале от имени «Месье» с господами де Лавалеттом, де Суассоном и другими заговорщиками, но и утверждал, что де Шале обязался убить короля, а брат короля с друзьями должны были при этом стоять у дверей спальни для поддержки.

Хорошо известный нам де Куртиль в своих «Мемуарах графа де Рошфора» приписывает главную заслугу в раскрытии заговора своему вымышленному герою. Он утверждает, что кардинал направил де Рошфора в Брюссель для наблюдения за скрывавшейся там мадам де Шеврёз. От имени де Рошфора де Куртиль пишет:

«Ее подозревали в том, что она интригует, вступив в сговор с группой высокопоставленных дворян, и я должен был раскрыть эти интриги. Однако, чтобы никто не заподозрил о цели моего путешествия, мне приказали переодеться в капуцина».

Прибыв в Брюссель, граф де Рошфор якобы вступил в контакт с неким маркизом де Лаиком, фаворитом или даже возлюбленным мадам де Шеврёз. Вскоре они стали друзьями, и де Лаик однажды спросил, не согласится ли «капуцин» передать от него несколько писем во Францию. Шпион кардинала ответил, что с удовольствием окажет ему эту услугу. По пути другие агенты кардинала вскрыли пакет, потом вновь аккуратно запечатали его, ознакомившись с содержимым. Пакет предназначался некоему Пьеру, якобы адвокату, жившему возле площади Мобер. За ним проследили, и оказалось, что этот Пьер, ничего не опасаясь, направился к графу де Шале, что позволило сделать вывод о том, что пакет предназначался именно ему. Это подозрение еще больше укрепилось, когда выяснилось, что Пьер был его слугой, а потом ответ граф де Шале написал собственноручно, и кардинал узнал его почерк, как только ему доставили его письмо. Он был очень удивлен тем, что там прочитал. В письме речь шла о заговоре против короля, о плане выдать его супругу за его брата Гастона, а самого кардинала заговорщики вообще планировали убить. Этого было достаточно, чтобы подписать смертный приговор де Шале, и король потребовал, чтобы это немедленно и сделали. Однако кардинал посчитал, что торопиться не надо, и следует выявить всех сообщников. Король вынужден был согласиться при условии, что графа не выпустят из вида и не позволят ему скрыться.

Как бы то ни было, заговор был раскрыт, и стало точно известно, что главная акция была назначена на 11 мая 1626 года. Накануне граф де Шале в сопровождении группы единомышленников прибыл во Флёри-ан-Бьер, чтобы уведомить кардинала о скором приезде Гастона, а заодно изучить обстановку, в которой ему предстояло действовать. Граф и его единомышленники оказались озадачены, когда кардинал де Ришелье принял их в окружении весьма многочисленной охраны. Усиленные посты были расставлены по всему дому. Обескураженный де Шале и его люди покинули Флёри.

Не медля ни минуты, кардинал де Ришелье в сопровождении охранников отправился в Фонтенбло с визитом к Гастону, которого он застал в постели. Ришелье сразу же дал ему понять, что заговор потерпел полный крах. Затем кардинал произнес длинную назидательную речь о необходимости укрепления единства в королевском доме и об опасностях, которые подстерегают государство в случае раздоров среди членов королевской семьи. Потом он вдруг резко сменил тон, призвал Гастона образумиться и назвать имена заговорщиков. Перепуганный насмерть Гастон, не задумываясь, выдал всех участников заговора и безропотно подписал все бумаги, предложенные ему кардиналом де Ришелье.

Получив подробные сведения о заговоре, кардинал сообщил обо всем Людовику XIII. Одновременно с этим он подал королю прошение об отставке, сославшись на слабое здоровье. Хитроумный кардинал сознательно пошел на обострение ситуации, понимая, что в столь критический момент Людовик XIII как никогда будет нуждаться в нем. Ришелье же нужен был новый мандат с более широкими полномочиями. И он получил его. Девятого июня 1626 года королевский курьер вручил кардиналу письмо, в котором, среди прочего, говорилось: