Три девицы под окном

За последние несколько лет случаи нападений на педагогов гуманитарного колледжа совсем прекратились, и все с облегчением уверовали в то, что маньяк отстал. Однако не успели они успокоиться, как чуть было не погибла Римма Андреевна. Убийца настиг математичку возле подъезда её собственного дома и уже начал душить, но появление случайного прохожего его спугнуло. Римма Андреевна затем полмесяца провалялась в больнице – Нелька навещала её и выслушивала всё новые и новые леденящие душу подробности.

– Уйду на фиг! – грозилась Римма Андреевна, плача. – Ну и что, что полгода до пенсии осталось… Кому нужна эта дурацкая пенсия, если ты – покойник??? И ты уходи, деточка. Беги оттуда, пока цела… Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди…

– Уходи, конечно, – горячо поддержала её Ася. – Не такая уж работа мечты, чтобы за неё держаться руками и ногами… Если хочешь, я тебя к нам в журнал устрою. Нам профессиональные переводы статей из зарубежного глянца ой как нужны!

– А я планирую открыть класс фламенко, – поделилась своими планами Рита. В Питере у неё уже было две школы – беллиданс и цыганские танцы. Теперь же она замахнулась на танцы испанские.

– Фламенко – это страсть! Это пламя! Это такая бешеная энергетика, что всё аж искрит! – воодушевлённо размахивая руками, говорила она. – Настоящая любовь по-испански!

После чего разговор покатился как по накатанной – о любви. А о чём ещё могут говорить пьяные девушки?

– Ну и фиг с ним, с разводом… Я ещё молодая. Тем более, любви все возрасты покорны, – патетически изрекла Рита. – Когда у тебя умерла бабка, Нель, твой дед стал откровенно гулять с моей бабусей! Я чуть не умерла со смеху, когда узнала.

– Я в курсе, – Нелька кивнула. – Тоже немного удивлена, конечно, но в принципе только «за». У них роман, оказывается, продолжается уже более десяти лет.

– Вот. Главное – дождаться… Я тоже буду ждать своего Серхио, – подытожила Рита. Подруги удивились:

– Кого-кого? Что ещё за Серхио?

– А ты не помнишь? – ехидно спросила у Нельки она. – Это ведь ты написала на бумажке то дебильное имя, когда мы гадали на суженого-ряженого…

И они втроём буквально повалились на пол от хохота.

– А у тебя как на личном фронте? – отсмеявшись, поинтересовалась у Нельки Рита. – Никого не встретила? С Димкой вы не…

– Мы с Димой просто друзья, – торопливо отсекла все возможные предположения Нелька.

– Уверена, что в глубине души он всё ещё сохнет по мне! – вставила Ася. Нельке это было не очень приятно слышать, но она не подала виду.

– Может, дала бы парню второй шанс? – спросила она как можно более непринуждённо. Ася вытаращила глаза:

– Ещё чего! Всё, поезд ушёл… К Димке я дышу совершенно ровно. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Хотя… откровенно говоря, девочки, я в какой-то прострации. Такое ощущение, что у меня больше никогда в жизни не будет личного счастья…

– Да брось! – поразилась Рита. – Уж кто бы говорил! У тебя вечно кавалеров – хоть жопой ешь!

– Это всё не то, не то… – печально вздохнула Ася. – Мне нужен кто-то особенный. Самый лучший! Идеальный. Понимаете, именно поэтому я и влюбилась много лет назад в Копперфильда – он был не просто магом-иллюзионистом, он был лучшим из них. Настоящим волшебником. Человеком огромного воображения и широты собственных мечтаний. Эх, где же мне найти в России своего собственного Копперфильда! – посетовала она то ли в шутку, то ли всерьёз, и запила свою речь вином.

И ведь нашла…

АСЯ

Независимость и самодостаточность Аси породили у её коллег твёрдое убеждение, что она бунтарка по духу. На самом же деле, она никогда не бунтовала из глупого принципа «а Баба-Яга против». Но если она не была согласна с чем-то, то тут уж даже мнение большинства не могло послужить для неё авторитетом.

Во время знаменитой акции после расстрела редакции французского сатирического журнала, когда все её коллеги нацепили футболки с названием издания в контексте «я – это они, они – это мы», Ася отказалась сделать то же самое.

– Ты что, – с ужасом спросила её главная редакторша, – поощряешь терроризм? Ты радуешься этому массовому расстрелу журналистов?

– Я не поощряю терроризм и не радуюсь расстрелу, – спокойно отозвалась Ася. – По-человечески мне безумно жаль погибших и их семьи. Но я не собираюсь носить футболку с названием их журнала, потому что он сам по себе – воплощение пошлости и дурного вкуса. Он вульгарен. На чувства террористов лично мне глубоко наплевать. А вот на чувства других людей, которые ни в кого не стреляли, но тоже стали героями их мерзких карикатур…

– Только примитивные и ограниченные люди не видят глубокого смысла в этих карикатурах… – с пафосом начала было главредша, но Ася перебила её, рассмеявшись прямо в лицо. Она вообще никого и никогда не боялась.

– Да нет там никакого смысла. Просто вам всем ну очень уж хочется его увидеть, – отрубила она. – По сути же эти рисунки – не лучше картиночек в журнале «Крокодил», где топорно обличались человеческие пороки. Вот лежит пьяница в луже, а рядом валяется свинья – всё на поверхности, никаких скрытых слоёв. Отвратительно…