Читаем Три девушки в ярости полностью

Париж,

2 апреля 67

Моя дорогая Сюзанна!

Я рассчитывала приехать на Пасху. Папа дал мне понять: он хочет, чтобы я оставалась в Берлине, пока остальные члены семьи не воссоединятся с нами по эту сторону Стены. Я разозлилась. То же самое было и на Рождество. И фразы те же. Приказано терпеть. Без объяснений. Подразумевается, что я не могу располагать собой до скончания времён. Я сказала ему, что задыхаюсь. Что хочу быть немного свободнее, чем есть. Или хотя бы получить какие-нибудь объяснения. Разделить это ожидание.

Ответил он очень зло. Заявил, что я не изменилась. Всё та же эгоистка, какой была. Думаю только о себе и собственном комфорте. Мне было так больно, что я просто схлопнулась, как устрица. И с тех пор так и не разжала зубов. Я больше не хочу с ним разговаривать. Он неопределённо извинился. Но я не захотела объясняться с ним. Вот уже больше недели мы не обменялись ни словом.

Ещё чуть-чуть, и я не выдержу. Меня ранили. Я хочу стремглав бежать отсюда. Я дохожу до ненависти к собственной семье и всему, что она держит под запретом или хранит в тайне.

Я уже испытывала эти чувства — эту спешку жить, порыв к бегству. Не знаю, откуда всплывают мои воспоминания. Например, вчера у меня перед глазами вдруг возникла эта сцена, она была почти реальной.

Я стою. Очень напряжённая. Стою за партой в классе. Фрау Шлютер о чём-то меня спрашивает. Я несколько раз отвечаю «не знаю». Я делаю это нарочно, чтобы разозлить её. Она несправедлива. Я не хочу опускать глаза. Я сопротивляюсь ей.

Внезапно она срывается на крик. Её терпение кончилось. Вот она подходит ко мне близко. От неё плохо пахнет, это немыслимо, ведь я точно помню, что фрау Шлютер всегда славится безупречной, безукоризненной чистотой. Очевидно, что она боится, и боится из-за меня. То, что я делаю, может обернуться неприятностями не только для меня, но и для неё. Я тону в слезах, но отказываюсь сделать то, чего она требует. Я не двигаюсь. Я не уступлю. Никогда.

В классе мёртвая тишина. Ни насмешливого хохотка. Ни косых взглядов. Ни дуновения ветерка. Только звериное замешательство от того, что сейчас может мне так дорого обойтись.

Я знаю, что потом придётся выйти в центр школьного двора, встать на возвышение и сказать, что я сама осуждаю своё поведение. Я убеждаю себя, что так нужно. Вся школа здесь. Препы, начальники и уполномоченные от Партии по делам молодёжи. Пока я иду к возвышению, я уже убедила себя, что сейчас попрошу прощения. Так лучше для меня. Для моего будущего. Я сделаю это. Легко. Но стоит мне раскрыть рот, и я поступаю наоборот. Я говорю правду. Я провинилась. У меня отбирают право учиться. Но мне не жалко. Я об этом знаю. Ещё и сейчас, когда пишу тебе это, во мне живёт стремление поступить по справедливости. Нет ничего хуже, чем потерять достоинство. Как тогда смотреть на себя в зеркало?

Дома я воображаю, как, должно быть, все на меня рассердились.

Итак, сама видишь, что, если надо, я найду способ приехать к тебе в Париж. Не знаю, удастся ли мне… но мне теплее, даже когда я просто пишу тебе это.

Обнимаю тебя, дорогая моя Сюзанна. Когда мне грустно, я думаю о тебе, и это всё равно что знать: убежища — да, они есть.

Магда

P. S. То самое «нечто», о котором я должна тебе рассказать и что меня так тяготит, у меня не написалось в этом письме. Я скажу тебе лично, когда мы встретимся этим летом. Обещано!

Письмо 26

Ильза Лаваголейн — депутату Люсьену Нойвирту[14]

Месье депутат!

Я восхищаюсь тем, как вы боретесь за продвижение законопроекта, разрешающего во Франции применение противозачаточных средств. Я даже никогда вообразить себе не могла таких бредовых возражений против него, как обвинения в порнографии или страх увидеть Францию жертвой «вспышки эротизма». Меня удручает исступлённость этих голосов, их вульгарность напоказ, их лозунги и вообще то, как депутаты нашего Национального собрания, по их мнению, должны относиться к женщине. Ещё больше удручает меня ярость католической церкви и та непримиримая энергия, какую проявляют священники, стремясь просто помешать даже постановке и обсуждению этого вопроса мало-мальски прилично и спокойно.

Но чего же все эти люди так страшатся?

Эти слова, эти истерические позы, эти разглагольствования причиняют мне боль не только как женщине, но и, разумеется, как матери. Уже в который раз я втайне радуюсь вашим упорству и терпению в защите нашей судьбы. Спасибо за эту битву от нашего имени и во имя нас, женщин, ибо у нас больше нет представительского места в палате депутатов, как не имеем мы его и на площадках общественного обсуждения и в собственных семьях. Ваша непоколебимая убеждённость только прибавляет уважения к вам.

Мне невыносимо более это стремление контролировать и держать женские тела в плену моральных принципов, свалившихся на нас неизвестно откуда и якобы неопровержимых. Мне более невыносимо чувствовать себя обречённой на этот природный детерминизм.

Перейти на страницу:

Все книги серии Недетские книжки

Принцесса Ангина
Принцесса Ангина

Выдающийся французский художник, писатель-сюрреалист, артист, сценарист, телережиссер Ролан Топор (1938–1987) родился в Париже в семье польского иммигранта.В начале 60-х годов Ролан Топор вместе со своими друзьями, такими же беженцами и странниками в мире реальном и вымышленном — драматургом Аррабалем и писателем Ходоровским — создает группу «Паника». Он начинает не только рисовать карикатуры, ставшие сейчас классикой искусства 20 века, но и сочинять романы, рассказы и пьесы.Любое творчество увлекает его: он рисует мультфильмы, пишет стихи для песен, иллюстрирует книги, снимается в кино.Сказка «La Princesse Angine» вышла отдельной книгой в 1967 году, и уже в мае следующего года студенты Сорбонны возводили баррикады из автомобилей и громили буржуазный Париж, поднимая над головами лозунги: «Вся власть воображению!», «Да здравствует сюрреализм!», «Сновидения реальны». Наверняка в рюкзачках тех отчаянных студентов была эта анархическая, полная головокружительной игры, странных сновиденческих образов, черного юмора книга Ролана Топора.Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранных дел Франции и посольства Франции в России.

Роланд Топор

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги