Три дня без чародея

— Тише, Ветерок, тише, — едва удерживаясь у него на спине, приговаривал Упрям. — Давай-ка туда, а то опоздаем…

И вдруг понял, что уже опоздал. В глубине лесочка кипел яростный бой. Ослепительная вспышка света на миг прорвалась сквозь заросли, прокатился навий вой — сперва испуганный, потом торжествующий.

— Айда! — Упрям толкнул пятками бока Ветерка.

Но не успели они въехать под сень листвы, как сбоку раздалось:

— Стой, убью! — на пределе рычал чей-то хриплый, но лакомый голос.

Потрепанный, с окровавленной спиной, выкатился из кустарника Буян, нырнул между ног заплясавшего коня, Ветерок вскинулся-таки на дыбы, сбрасывая Упряма. Хорошо хоть стремян нет, ногам не в чем путаться. Предчувствуя падение, ученик чародея подобрался и, вовремя спрыгнул, устоял на земле. И тут вслед за Буяном из кустарника свалился огромный запыхавшийся волк. Оборотень! С клыков капала пенная слюна, а морда была расцарапана собачьими когтями.

— Поймаю — убью! — хрипел он.

— Догони сперва, — на бегу хватая пастью воздух, подзадоривал Буян.

Волкодавы сильны, но не слишком проворны, уклоняться да увертываться не созданы. Однако лесок давал преимущество: судя по всему, гораздо более могучий оборотень давно уже и безуспешно гонялся за псом.

Не видя преграды, он слепо рванулся вдогон, мимо Ветерка, но конь, оказалось, не от испуга на дыбы поднялся. Он резко опустил передние копыта на затылок и холку оборотня, свалив его наземь. Буян, недолго думая, метнулся к поверженному врагу и, пренебрегая открытой, но слишком уж мощно заросшей глоткой, цапнул за нос. Ветерок и готовый вступить в бой Упрям отшатнулись — оборотень взбесился окончательно!

Не зная о чудо-оружии хозяина, верный пес подстраховался, добившись того, что полностью завладел вниманием страшного противника.

— Буян, на меня его веди! — крикнул Упрям, отходя в сторону, чтобы развоевавшийся Ветерок не попал под замах.

Волкодав успел глянуть на него с сомнением, но колотящийся в припадке оборотень уже вскочил с земли, и рассуждать стало некогда.

— Еще хочешь? — задорно кинул Буян оборотню и помчался вкруговую.

Опасный прием! Срезав расстояние прыжком, волк едва не зацепил его, но, к счастью, пасть его была занята грязнейшими ругательствами — вкладывая все, что еще оставалось у него от человеческой души, в отборную брань, он просто не успел цапнуть клыками Буяна. А в следующий миг его туша мчалась уже мимо Упряма. И тот нанес удар.

Две половинки грозного чудовища еще прокатились по траве несколько шагов. Ветерок отпрянул, фыркая, будто сдерживал тошнотные порывы. Даже волкодав сказал сначала:

— Бе-э, гадость, — и только потом сообразил удивиться: — Как это ты его?

— Меч, — коротко ответил Упрям. — Он волшебный.

— Это хорошо. Тогда шевели лапами, а то спасать некого будет, — кивнул пес и ринулся на шум боя.

— Как там? — крикнул Упрям, бросаясь вслед за ним.

— Хреново!

Ветерок рысил поблизости, но ученик чародея не соблазнился скачкой. Вершником в лесу делать нечего, только ветки лбом считать. Да и невелик лесочек, вот еще саженей полста — и открылась поляна, на которую так удобно выводить тайные тропы.

Упрям сейчас ни о чем не думал. Не вспоминал о своем намерении в жизни больше не брать в руки меча, тем паче этой магической жути, предназначенной в подарок князю, и пытался припомнить советы Василисы-Невдогада. Не старался продумать бой. Просто шел на выручку ладожанам — даже то из головы выветрилось, что они полезны будут, по крайней мере, Светорад.

Был меч в руке, был ненавистный враг впереди — вот единственное, что осознавал Упрям. И, быть может, только потому не застыл он на краю поляны соляным столбом.

Ладожане успели создать вокруг себя волшебный щит — непреодолимый круг шириной в десяток шагов. Но врагов было слишком много, по меньшей мере, сотня одних только навей, а при них еще топляки, какие-то твари, похожие на Черных сов, метались в воздухе, скрипели сучьями сухие волоки — обезумевшие древолюды, отщепенцы народа лесных духов. Два или три странных клыкастых чудища ломились к чародеям, расталкивая союзников, Упрям и прозвания их не знал. Бывают и такие, особо редкие — овеществленные злобные духи, вроде тех же черных сов. Эта орда теснила магический круг, топляки лезли на него, пережигая себя, но заодно истощая защитную силу. И там, где круг истончался, внутрь прорывались сразу двое-трое навей.

Чародеи отбивались, как могли: выкрикивали заклинания, выпускали из посохов лучи испепеляющего света, разили мечами. Однако возраста они все были, мягко говоря, почтенного и сравниться в ловкости с коварными навями, Конечно, не могли. Белые одежды Светорада уже окрасились кровью, еще один чародей едва стоял на одной ноге, тяжело опираясь на посох — вторая, поврежденная сулицей, не слушалась.