Три дня без чародея

Будто сглазил — тотчас по ногам хлестнула цепь, шипастый шарик кистеня только чудом не раздробил колено. Рывок — и Упрям растянулся на траве, ткнувшись лицом в морду мертвого болотника, разорви-клинок ушел в землю по рукоять. Ученик чародея поспешно перекатился на спину, выдергивая меч из объятии почвы, но было уже поздно. Двое ближайших навей опустили на него оружие — кривой меч и секиру.

Меч Упрям перерубил разорви-клинком, и обломок, падая, рассек ему щеку. А вот секира почему-то врезалась в землю, рядом с головой. Державший ее навь захрипел и упал. Упрям, не размышляя, подсек ноги второму болотник; и вскочил. И оторопел: рядом с ним, сдерживая натиск навей, сражался… орк!

— Даффай, мальтшик, даффай! — кричал он.

Что ж, думать будем после. Упрям, хоть и не понимал происходящего, «дал» — от всей души, зацепляя взмахом по два-три болотника сразу.

Метко брошенный нож вонзился в грудь второму из чародеев, но Светорад, воспользовавшись мигом свободы, притянул к себе магическую силу — с высочайшей искусностью черпая, должно быть, из самого лесочка, из обрыва тайной тропы, и нанес сокрушительный удар — точно огненный вал прокатился по навям.

Вблизи остался только волок, размахивавший опаленными сучьями. Упрям ринулся к нему, подрубил самый толстый корень. Бешеный древолюд покачнулся, огрел парня по плечу, но, не удержав равновесия, промахнулся — не оторвал руки, только скользнул по ней. Взвыв от боли, ученик чародея рубанул по середине древесного туловища. Волок вскинул скрипучие лапы — уже бездумно. И упал.

А напротив него упал Упрям. Еще бы — судорожным рывком сучка да прямо в лоб! Орк оказался рядом, прикрыл от нападения не заставивших себя ждать навей.

— Даффай!

Упрям снова встал, пошатываясь, правда, не хуже, чем в гостях у Нещура. Вот сейчас последний натиск будет. Последний. Выдержать его — и хоть по домам расходись. Только как выдержать-то?

Внезапно новые голоса пробились сквозь хрипло булькающие выкрики навей, и на поляну ворвались Нещур и весь десяток Ласа. Затрещали копья, пробивая навские доспехи, опрокидывая последнего волока, засверкали мечи.

И болотники обратились в бегство. Должно быть, не подозревали, что Светорад, тоже исчерпавший свои силы до капельки, уже не может разить их смертоносными чарами. И что странный паренек со своим ужасным мечом, прикрываемый со спины предателем-орком, с трудом сосредоточивает взгляд. Свежие воины сломили навей.

Хэк поспешил бросить меч наземь и, отступая за спину Упряма, прокричал надвигающемуся Ласу, безошибочно угадав в нем главного:

— Я есть кароши! Спроси у мальтшик!

— Не трожьте его, — согласился Упрям.

Ласовичи проскакали по поляне, но от деревьев отвернули, окружили уцелевших в бою. Нещур спешился и подбежал к Упряму:

— Жив? Цел?

— Вроде жив… и почти цел.

Волхв, ободряюще хлопнув его по плечу, тут же подался к Светораду:

— Как ты, старче?

Чародей не ответил. Покачнулся, держась за посох, и рухнул на руки Нещуру.

— Помогите мне! — крикнул тот.

Неяда и Карась посадили Светорада в седло, остальные бойцы уложили на спины лошадей погибших ладожан.

— Кто таков? — грозно спросил Лас у орка, отводя взор от загубленных чародеев.

— Меня называют Хэк, — успокоившись, готский нелюдь говорил по-славянски довольно чисто. — Мне надоело прислуживать вашему врагу, который представлялся другом, но погубил моих верных соратников и вознамерился предать меня, а вместе с тем и весь мой народ. Я отрекаюсь от такого служения. На мне есть вина перед славянами, но не спеши судить, храбрый воин. Я — вождь большого народа. Пусть меня судит ваш правитель.

— Он помог нам, — сказал Упрям, у которого перед глазами наконец-то перестала раскачиваться поляна. — Если бы не Хэк, меня бы убили. И Светорада тоже. Разреши ему остаться свободным, Лас. Если только ты, — повернулся он к орку, — не солгал и действительно готов искупить вину, сказав всю правду нашему князю.

— Я только об этом и думаю! — объявил орк, клятвенно прижимая лапу к груди. — Мой народ предан, и я смогу отомстить лучше всего, ответив на все вопросы. У нас общий враг.

— Ты знаешь его имя? — с надеждой спросил Упрям.

Хэк развел лапами:

— Мы все называли его Хозяином, и только. Но я знаю, что он местный чародей.

— Тьфу, пропасть! — ругнулся Упрям, ловя недовольный взгляд Ласа. — Слушай, ну он старый или… не очень?

— Да мне трудно сказать, — робко ответил Полководец, чувствуя, что от его ответа зависит что-то важное; вернее, могло бы зависеть. — Вы же, не ромеи, все бородатые, а люди для нас и так-то на одно лицо. Ну, пожалуй, все-таки не очень старый.

— Ага! — радостно воскликнул Упрям.

Лас, однако, не разделил его чувств:

— Это еще ни о чем не говорит. Вот если ты, Хэк, узнаешь его в лицо…

— Узнаю! — пообещал орк. — Я на его рожу насмотрелся.

Лас, поразмыслив еще, решил:

— Оставляю тебе свободу, иноземец Хэк, но обязываю разоружиться и быть поблизости. Ты предстанешь перед княжеским судом. Залогом милости князя да пребудет твоя честность.