Три дня до любви (СИ)

Каринка вновь покраснела от смущения.

— Понимаю… А он тоже заразился?

— К счастью нет. Беда миновала.

— Как же его можно использовать?

— Не обязательно трясти мускулами, учить единоборства. У некоторых сила в их слабости. Ты только посмотри, насколько Виктор красив! Обязательно имеется причина, по которой он оказался среди нас.

— Стоп! Мы здесь не вписываемся, — сделала вывод Карина.

— Я тебе это твержу не в первый раз, а ты не слушаешь. За нами вообще ничего подобного не значится. Не бандитки, в прямом понимании слова. Все шалости — детский лепет.

Невыразимый словами, обмен взглядами, означал, абсолютное согласие между подругами.

— Карин, я побежала, — наконец, нарушила молчание Тина.

— Держи меня в курсе.

— Само-собой.

Тинка круто повернулась, высматривая интересного собеседника. На этот раз, она направилась прямой наводкой к командиру-Михаилу. Ее постоянно манило к нему, будто магнитом.

Карина открыла блокнот и уставилась на чистый лист, взяла в руки карандаш. Их она стащила из медицинского кабинета, когда проходила мимо. Ей нужнее. «Так… так….» — повторяла она, стараясь вспомнить имена всех членов команды. Нелепая, но в то же время полезная привычка фиксировать содержание любого важного события в письменном виде. Закусила кончик карандаша, пытаясь сосредоточиться.

Всего пара строк, которая впоследствии дополнится, перепишется. Каринке нравилось ставить отметки на полях, как бы комментарии от своего имени. У нее было достаточно времени, чтобы сделать логические выводы, а на их основании составить общую картину — взгляд со стороны.

Ну, а пока в ее записях значилось: Кристина — Тина, почти псих, но подруга; Вика — спидоноска; Виктор — гей; Светка — беспринципная тварь, любящая деньги, срок за грабеж квартиры; Ром — любитель выпить, крепкие мускулы, беспредельщик-задира; Ник — меткий стрелок, хладнокровный ублюдок; Дикарка Дина — преступная группировка, скупка краденого, скрывается от расправы; Джон — скользкий тип, компьютерный гений.

В конец списка она мечтала добавить свое имя. Долго думала, что бы такого написать, чтобы получилась правильная характеристика, но, к сожалению, кроме имени — ничего. Может: хулиганка, спортсменка, лгунья, мелкая воришка?.. Все не то. Странно, но чтобы она не думала о своей персоне, выходило обидное — детдомовская брошенка, дворняжка.

Неприятно усмехнувшись внутреннему состоянию, Карина написала лишь свое имя, тире и ничего больше. Спрятала блокнот в карман толстовки, на всякий случай, застегнув молнию, туда же отправила огрызок карандаша. Ее зубы усердно поработали, пока голова размышляла. Дурная привычка.

Ее вновь осенило: если отбросить сожаления о собственной никчемности, в сравнении с яркими личностями и основываться на здравом смысле, она — единственная, кто оказалась здесь по ошибке. Шабаш лиц с непредвиденной социальной ответственностью именно для нее окажется тяжелым испытанием. «Сбегу!» — вновь повторила она.

Глава 6

Михаил, спозаранку собрав группу у стенда с достижениями комсомольцев в ознаменование двадцатого съезда партии, назначил новое правило сосуществования.

— Мальчики и девочки раздельно. Никаких шашней! Ля Мур под запретом. Узнаю, приму меры.

— Интересно, какие? — тут же встряла Тина.

— Скажу прямо, поркой вы не отделаетесь. Минимум — карцер, чтобы остудить любовный пыл, максимум — расстрел.

— Опять шутка? — Тинка кривлялась, чтобы привлечь снимание Михаила.

— Никак, нет. Но тебя бы я выпорол первой.

Тинка сияла, и готова была мурчать от удовольствия.

Ром, заприметивший для себя объект для ухаживаний в виде Светки, манерно строившей глазки, хмыкнул:

— Поздняк! Я, кажется, влип.

— Она ж, змея! — не согласился с выбором командир, — проглотит и не поперхнется! Опомнись, пока не поздно.

— Пусть глотает, я не стану возражать. Она такая…

— Какая?

— Самая лучшая: красивая, сказочная и понимает меня с полуслова. Я когда ее вижу, у меня скулы сводит от радости.

— Да, ты втюрился, — рассердился Михаил.

— Тебя это не должно трогать. Шел бы лучше палубу драить, или новичков по газонам гонять. Моя личная жизнь тебя не касается.

— Будем считать, что я ничего не слышал, — предложил Михаил. Настроение его портилось с каждой минутой. — Никаких амуров при делах! Уяснили? Это всех касается. А ты…

Михаил подошел вплотную к Рому и повторил еще раз:

— Опомнись. Не о себе, так о ней подумай. Светка первая попадет под раздачу «пряников».

— Подумаю, — сдался Ром, лишь для того, чтобы закончить неприятный разговор.

Только предупреждения Михаила пролетели мимо ушей. Изгоям, привыкшим вешать лапшу на уши, не в диковинку изворачиваться. Между двумя голубками Ромом и Светкой пролетела искра, та самая, которая разожгла яркое пламя страсти. Мало того, что любовники уединялись в самых непредвиденных местах, они перестали скрывать романтическое увлечение.

На замечания они реагировали, как нашкодившие котята, слизавшие сметану, и по их сияющим лицам становилось понятно, что бурный роман развивается со стремительной скоростью. От мимолетных взглядов можно было спички зажигать.