Три дня до любви (СИ)

— Тогда я с вами, — пообещала Карина, хватаясь за маленький шанс на спасение.

Она не могла доверять кому-либо, руководствуясь законом самосохранения, но, к сожалению, другого выхода не оставалось. Да, и Тинка была, как никогда убедительна.

Глава 33

Алевтина, получая неземное наслаждение от созерцания человеческих мук, специально выбрала Карину для исполнения заключительной фазы операции. Знала наперед, что Кирилл найдет способ выяснить, кто объявится за флешкой. На то и был расчет, чтобы открыть глаза любовничку на его пассию. Особый вкусный эпизод за последнее время, заставивший Алевтину улыбнуться. Она пробудилась в прекрасном настроении, нарядилась в лучшее платье, в предчувствии особенного торжественного момента. Чудесный повод украсить себя серьгами с бриллиантами, сияющими будто слеза. Тронув запястья капелькой элитных духов, она выбрала для губ помаду кровавого цвета. Зеркало, как и прежде, отразило прекрасную во всех отношениях женщину: дорогую, сияющую, недосягаемую для простых смертных. Неописуемый восторг, почти оргазм.

Но что это? Алевтина приблизила лицо к зеркалу и нахмурила брови. Еще вчера упругая свежая кожа, будто у младенца, обзавелась неприятным приобретением. В самых уголках глаз появились мелкие, но уже заметные морщинки. Оттянув пальцами кожу, она скривилась от злости. К сожалению, со всеми ухищрениями, ей не удалось обмануть время. Ей давно уже не тридцать лет, и даже не сорок: лучшие годы остались позади, оставив лишь воспоминания.

Тяжело вздыхая, она потянулась за баночкой с дорогущим кремом для лица. Если верить рекламе, то после его нанесения, морщины разглаживаются, а кожа молодеет на глазах. Но, видимо, это всего лишь уловка для наивных дурочек. Крема осталось почти на донышке, а эффекта так и не наступало.

Алевтина, рассуждая о теории соответствия душевной и наружной красоты, всегда делала акцент, на внешней привлекательности, как основного женского достоинства. Дурнушки в ее понимании должны существовать для контраста для таких особей, как она. К сожалению, с каждым новым днем, она наблюдала, как ее красота увядает, меркнет, и наступает тот самый период, пережить который слишком сложно. Она наносила тонны косметики, посещала косметолога, делала инъекции в проблемные области, но все эти методы теряли свою эффективность.

Чтобы забыться и не впасть в депрессию, она полностью посвящала себя служению той цели, для которой двадцать лет назад она перешагнула порог этих замшелых стен. Ведь это именно она стояла у истоков создания сложной системы. С самого первого задания под грифом «Секретно», она верила в то, что может изменить мир, сделать его чуточку лучше. Вначале она остро переживала гибель добровольцев, вступивших в борьбу по ее распоряжению, но с каждой новой группой, стала принимать это как должное. Очерствев сердцем, она навсегда забыла, что такое слезы.

С недавнего времени, получив безграничную власть над темпераментным Ником, она расслабилась. Тотальный контроль — это все, что доставляло ей истинной удовольствие. Новобранец, будто специально созданный для реализации ее планов, понимал ее с полуслова, старался понравиться и никогда не противоречил.

— Ник! — стуча пальцами по столу, звала она.

— Моя госпожа!

Молодой мужчина ради нее готов Землю перевернуть. И дело вовсе не в том, что она занимает главенствующее положение. В этой женщине он обнаружил источник для своего вдохновения. Сложно это восприятие считать влюбленностью, скорее поклонением. Она поработила его душу, сердце, полностью обволакивая невидимыми путами. Ник, кстати, не мечтал избавиться от такого влияния, наоборот, радовался любым знакам внимания с ее стороны. Стоило услышать ее голос, как сердце начинало биться чаще.

— Я же просила не называть меня госпожой! — с улыбкой на лице, мурлыкала Алевтина.

— Не могу иначе! Вы для меня — центр Вселенной!

— На что ты готов ради меня? — провоцировала она комплимент.

— Если нужно — убью, закопаю целую сотню!

В глазах Ника светились искры безумства.

— Это самые приятные слова, которые я слышала за всю жизнь, — убедительно отвечала Алевтина.

Своего рода игра. Ник сиял от счастья, все больше увязая в сладком болоте. Он фанател от каждого движения начальницы, каждого взмаха ее длинных ресниц.