Три дня я буду с тобой (СИ)

Сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе. Целую куда придется — в макушку, в висок, в кончик носа. Маша смеется, обнимает меня крепче.

— Дурак ты все-таки, Воронцов, — бормочет она мне в шею. — И чего тянул так долго? Я уж думала, ты ко мне совсем ничего не чувствуешь.

— Ну я же признался, — бурчу я смущенно. — Лучше поздно, чем никогда.

Мы стоим так, обнявшись, еще долго. Просто наслаждаемся близостью и теплом друг друга. Молчим, но это молчание красноречивее любых слов.

А потом…

Потом раздается звонок в дверь. Громкий, настойчивый. Мы с Машей испуганно переглядываемся. Неужели?..

Бегу вниз, перепрыгивая через ступеньки. Маша торопится следом, на ходу запахивая халат. В холле уже возятся охранники, впуская кого-то.

Вижу отца, мрачного и напряженного. Рядом с ним какие-то серьезные люди в строгих костюмах.

Сердце ухает в пятки. Только не говорите, что…

— Максим, у нас проблемы, — чеканит отец. — Большие проблемы.

38

Мы сидим в кабинете Андрея Палыча, напряженно переглядываясь. Максим нервно барабанит пальцами по колену, я теребю край халата. Ожидание убивает. Хочется вскочить, разораться, потребовать объяснений. Но мы сдерживаемся из последних сил.

— Итак, — наконец произносит отец Макса, откидываясь на спинку кресла. — Новости у меня неважные. Игнатьев перешел в наступление.

Я судорожно сглатываю, во рту пересыхает. Знала ведь, что рано или поздно этот гад активизируется. Но надеялась, что у нас будет больше времени.

— Что он сделал? — глухо спрашивает Максим, сжимая кулаки.

— Заявил, что ты замешан в крупной афере с контрабандой, — вздыхает Андрей Палыч. — Дескать, провернул сделку через свою фирму, а когда запахло жареным — смылся. Теперь тебя обвиняют по всем статьям. Уже и ориентировки развесили.

У меня темнеет в глазах. Вот это подстава! Вот это подлость! Да как он посмел, сволочь такая?! Максим честный бизнес вел, ни в какую контрабанду не лез! Это же очевидно!

— Клевета! — выдыхаю я, комкая подол. — Чистой воды поклеп! Макс никогда бы…

— Знаю, — обрывает Андрей Палыч, морщась. — Ясное дело, подстава. Но доказать обратное будет ой как непросто. У Игнатьева все схвачено. И в ментовке, и в прокуратуре. Сфабриковать липовое дело — раз плюнуть.

Я стискиваю зубы, с трудом сдерживая слезы. Ну почему, почему нам так не везет? Только-только счастье привалило, только любовь свою обрели — и на тебе! Снова враги, снова грязь и наветы! Да что ж такое-то, а?

— И что теперь делать? — спрашиваю сипло, боясь смотреть на Макса. — Как нам из этого выпутываться?

— Придется уезжать, — мрачно роняет Андрей Палыч. — Затаиться где-нибудь за бугром, отсидеться. Пока я здесь попробую порешать вопросы. Связи у меня пока еще есть. Глядишь, получится замять дело, снять обвинения.

— А если не получится? — в голосе Макса звенит напряжение. — Если Игнатьев окажется сильнее? Мне что, всю жизнь по норам прятаться?

Я быстро кладу руку ему на плечо, сжимаю. Мол, держись. Я с тобой. Чтобы не случилось — мы будем вместе. Он благодарно накрывает мою ладонь своей.

— Посмотрим, — уклончиво отвечает Андрей Палыч. — Сейчас главное — убрать вас из-под удара. Переправить в безопасное место. А там уже будем решать, что и как.

И он поворачивается к одному из помощников, кивает:

— Готовьте документы. Поедут в Таиланд. Там у нас надежные люди, помогут устроиться на первое время.

Наш с Максом испуганный вздох, кажется, слышен на весь кабинет. Таиланд? Это же… Это же так далеко! На края земли практически!

Но выбора нет. Не мы эту кашу заварили, не нам и условия ставить. Послушно выходим вслед за помощником, даже не пытаясь спорить. В конце концов, не в географии счастье. Лишь бы с любимым быть рядом.

Час спустя мы уже сидим в частном самолете, готовясь ко взлету. В руках у нас новенькие заграничные паспорта, карманы оттягивают пачки налички. Первое время хватит, а там посмотрим.

Максим нервно сжимает мою ладонь, смотрит в иллюминатор. Кажется, его потряхивает. Да и меня, чего уж там. Слишком все быстро завертелось, слишком резкий поворот.

Но отступать некуда. Только вперед. Навстречу неизвестности.

Обнимаю Макса за плечи, утыкаюсь носом ему в шею.

— Люблю тебя, — шепчу беззвучно. — Ужасно люблю. Это главное. Остальное — приложится.

Он прижимает меня к себе, целует в макушку.

— И я тебя, Маша. Безумно. Мы со всем разберемся, вот увидишь.

Эпилог

Эпилог

Полгода спустя.

Вечерний Бангкок сверкает и переливается. С открытой веранды нашего домика открывается чудесный вид на огни большого города. Шумит прибой, шелестят пальмы, стрекочут цикады. И на душе так спокойно, так хорошо.

— О чем задумалась? — теплые руки Макса обнимают меня за плечи.

Я улыбаюсь, откидываясь назад, прижимаясь к его груди.

— Да так, о своем, о девичьем. Не верится даже, что все так сложилось. Столько всего случилось за какие-то полгода!

Максим тихо смеется, щекочет мне ухо своим дыханием:

— Это точно. Даже страшно вспомнить. Но мы ведь справились, а? Выкарабкались, начали все заново.