Три дня я буду с тобой (СИ)

Я стискиваю челюсти так, что на скулах ходят желваки. Ну конечно. Всем насрать. Всем плевать на нас с Машей, на то, через что мы прошли. Никому нет дела.

Что ж, прекрасно. Будем выкручиваться сами. В конце концов, не впервой.

— Идем отсюда, — бросаю я Маше, подхватывая наши сумки. — Нечего время терять.

— Погодите! — следователь тоже поднимается, машет руками. — Вы не можете вот так просто взять и уйти! Вас могут…

— Да идите вы! — обрываю его, распахивая дверь. — Сами разберемся. Без вас, бездельников.

34

Мы бредем по ночным улицам, не разбирая дороги. Куда идти, что делать дальше — я понятия не имею. После отказа полиции помогать на душе совсем погано. Одна надежда была — и та лопнула как мыльный пузырь.

— Макс, — осторожно трогаю я его за рукав. — Что будем делать? У нас же ни денег, ни крыши над головой. Если Игнатьев снова нападет на след…

— Не нападет, — мрачно обрывает он. И добавляет после паузы. — Есть у меня одна мыслишка. Только тебе не понравится.

Я с подозрением смотрю на него. Ох, что-то мне это не нравится. Уж больно решительное у него лицо. Будто что-то задумал.

— Объясни! — требую я. — Что за мыслишка? При чем тут я?

Максим останавливается, разворачивает меня к себе. Заглядывает в глаза — серьезно, пронзительно. У меня мороз по коже от этого взгляда.

— Маш, ты мне веришь? — спрашивает он, сжимая мои плечи.

— Д-да, — запинаюсь я. — Конечно верю. Но к чему ты…

— Вот и славно, — кивает он. — Тогда слушай сюда. Сейчас мы с тобой поедем в одно место. К человеку, который сможет нам помочь. Возможно, единственному, на кого я могу рассчитывать.

— Кто это? — хмурюсь я. Что-то мне все это ой как не нравится.

— Мой отец, — глухо роняет Максим. И видя мое изумление, криво усмехается. — Бывший. Он… В общем, сложная история. Мы не общались много лет, почти враги. Но сейчас выбора нет. Придется просить помощи.

Я растерянно моргаю, пытаясь уложить в голове услышанное. Отец Максима? Тот самый, который ушел из семьи, бросил их с мамой? И теперь Макс хочет к нему обратиться? Да он в своем уме?

— Погоди, — лепечу я. — Но разве… Разве это хорошая идея? Судя по твоим рассказам, вы даже не в ссоре. Вы друг друга на дух не переносите! С чего ты взял, что он станет помогать?

Максим упрямо качает головой:

— Станет. Никуда не денется. Во-первых, я его сын, хочет он того или нет. А во-вторых… В общем, у меня есть на него кое-что. Такой компромат, что папаня удавится, но сделает, что скажу.

Я сглатываю, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Господи, Макс, во что ты меня втягиваешь? Мало нам Игнатьевых всяких, теперь еще и твои семейные разборки? Я же этого не вынесу!

Но выбора, похоже, и правда нет. Либо так, либо снова бегать и прятаться. А я, если честно, смертельно устала. Хватит с меня беготни.

— Хорошо, — обреченно киваю я. — Едем к твоему отцу. Будь что будет.

Максим удовлетворенно хмыкает, берет меня под руку.

— Умница. Держись меня и ничего не бойся. Прорвемся.

И мы идем ловить попутку. Навстречу новым неприятностям.

35

Дом отца находится в элитном коттеджном поселке на окраине города. Мы подъезжаем к воротам на такси и я, расплатившись, шагаю к переговорному устройству. Маша семенит следом, опасливо озираясь.

Да уж, не думал, что мне когда-нибудь придется сюда вернуться. Столько лет старался держаться подальше от этого змеюшника. И на тебе, сам в пасть к аспиду лезу. Ну и времена пошли!

— Вы к кому? — раздается из динамика дежурный вопрос охранника.

— Максим Воронцов, — цежу сквозь зубы. — К Андрею Палычу. Пусть встречает.

На той стороне воцаряется озадаченное молчание. Ещё бы, блудный сын явился, кто бы мог подумать. Небось сейчас папаше звонят, инструкции спрашивают. Гони, мол, в шею или милость проявить?

Но спустя минуту раздается гудок и ворота начинают отъезжать в сторону. Надо же, пропускает, ирод. Видать, и правда припекло.

— Идём, — бросаю я Маше через плечо и решительно шагаю по дорожке. Чем раньше закончим этот фарс, тем лучше.

Маша послушно идёт рядом, то и дело поправляя съехавшую лямку рюкзака. Вид у неё совсем потерянный, глаза большие и испуганные. Эх, девочка моя. Прости, что втянул в эти игрища. Но я нас вытащу, обещаю.

У парадной двери нас встречает давешний охранник — здоровенный детина в камуфляже. Смеряет неприязненным взглядом, отступает в сторону. Ну-ну, силач, позлись мне ещё. Папин цепной пёс.

Я первым вхожу в просторный холл, Маша проскальзывает следом. И тут же застывает, потрясенно охнув. Ещё бы, такие хоромы не каждый день увидишь. Мрамор, позолота, все эти безвкусные побрякушки олигархического новодела. Меня и самого до сих пор с души воротит от этого великолепия. А каково Маше, выросшей в обычной семье? Небось, думает, что я тоже всю жизнь средь этой роскоши вращался. Ага, как же. Держи карман шире.

— Максимка! — раздается знакомый голос и к нам спускается по лестнице он. Андрей Палыч собственной персоной. Сияющий, лощеный, в щегольском костюме с иголочки. Ну просто воплощение успеха и достатка.