Три дня с миллиардером

Бежать к воротам не вариант, хотя они так и манят, оставаясь распахнутыми. Меня заметят. Фриц доложит Громову, и тогда мне точно конец. Я должна быть в доме, хоть на каком-то виду, чтобы не вызывать подозрений. Получается, телефонный звонок — моя единственная возможность связаться с мамой, полицией или кем-то адекватным. Остается только найти телефон. И желательно не мобильный. Слишком палевно.

Стараясь вести себя как можно спокойнее и не выдавать сумасшедше бьющееся сердце, я вхожу в дом, по которому туда-сюда снуют парочки и одиночки, а в темных уголках и вовсе занимаются извращениями, в том числе групповыми. Не знаю, где тут развлекается Громов. Собственно, лучше и не знать.

— Боже, — шепчу, стыдливо отводя глаза и даже прикрывая их ладонью.

Бегло осматриваюсь на первом этаже, но ничего кроме трубки домофона не нахожу. Недолго думая, позволяю себе подняться на второй этаж. Тут пусто. Ни души. И темно. Коридор освещает только уличная иллюминация, пульсирующая в ночи.

Выглядываю в открытое окно и вижу валяющегося на шезлонге Фрица. Хорошо, что в окружении цыпочек в бикини он забыл про меня. А если Громов не погорячился с часом, то время у меня еще есть.

Я осторожно крадусь по коридору, отворяю двери и заглядываю в чужие спальни. От стационарного телефона нет даже тени. Может, я вообще зря хватаюсь за эту жалкую надежду? Мне не суждено спастись? Или следовало бежать?

За очередной дверью обнаруживаю ванную. Не зажигая света, подхожу к раковине, на автомате открываю кран и подставляю ладони под струю. Пока пропускаю, чтобы умыться холодной водой, цепляюсь взглядом за отражение в зеркале. На бортике ванны за моей спиной висит лиф купальника той девицы, с которой уединился Громов. Рядом на полу валяется фольга от презерватива.

Они тут были…

Он целовал ее, прижимал к себе, снимал с ее тела купальник. Не думая ни о своей Инессе, ни тем более обо мне.

Мерзость!

Перекрыв кран, стряхиваю воду с рук и бегу к лестнице. Не задержусь здесь больше ни на секунду. Хватит! Осточертело бояться и вздрагивать! Молиться и плакать! Теряться в догадках, что на уме у этого больного психа! Для него нет ничего святого — ни правил приличия, ни добропорядочности, ни уважения. Он монстр, от каких надо держаться подальше.

Чуть ли не кубарем слетев с лестницы, вылетаю в холл и на рефлексе замечаю телефонную трубку на этажерке.

— Да чтоб тебя!

Сразу не могла глаза разуть?!

Схватив ее, пячусь в кладовку под лестницей и дрожащими руками набираю номер полиции.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — молюсь шепотом, поднеся трубку к уху. Выглядываю в оставленную щель, но на всякий случай крепко держусь за дверную ручку. Зубы стучат так, что чечетку отбивать можно.

— Полиция. Чем можем вам помочь?

— Господи! — отвечаю, облегченно выдохнув. — Спасибо вам огромное… Меня зовут Катя… Эм-м-м… Екатерина Вольская. Пожалуйста, прошу вас, умоляю, отследите этот номер, потому что я понятия не имею, по какому адресу нахожусь…

— Гражданка, вас плохо слышно…

— Черт! Черт! Черт! — ругаюсь, прилипая к двери.

К сожалению, выбраться из проклятого чулана я не могу. Если вдруг Громов меня увидит…

— Меня зовут Екатерина, — четче и с расстановкой повторяю я. — У вас должен быть сотрудник. Майор Беркутов. Он занимается делом Громовых. Эти люди… Они похитили меня…

— Алло…

— Твою мать! — ору я, кулаком ударив по двери и едва не распахнув ее. — Наш разговор записывается. У вас наверняка есть специалисты, которые сумеют…

Треск в трубке вдруг прекращается. Я замираю, крепче сжав телефон. По спине начинает ползти угрожающий мороз. Ткань топа прилипает к вспотевшей коже. И в следующее мгновенье я перестаю дышать.

Дверь распахивает словно порывом ветра. На меня падает тень злющего Антона с телефонным кабелем в руке. Выхватив трубку из моей руки, он разбивает ее о пол и раздавливает оставшиеся запчасти подошвой тяжелого ботинка.

— Сука! — рычит, грубо схватив меня за руку и вытащив из чулана. Прямо на глазах офигевших гостей туго обматывает мои запястья кабелем и волочет меня на выход.

Теперь мне точно крышка…

— Час! — орет, как полоумный. — Всего один гребаный час! — Выпихивает меня из дома, дергает на себя и шипит в лицо: — Она даже трусы скинуть не успела, как ты на этаже зашуршала. Какого хрена?! Ты серьезно думаешь, что уделаешь меня? Антона Громова?

Скованная от смертельного ужаса, я не могу вымолвить ни слова. Не моргая, гляжу ему в глаза, постукиваю зубами и сжимаюсь в комочек.

Надеяться, что кто-то из пьяных зевак вступится за меня, бессмысленно. Им всем на меня плевать.

— В задницу засуну! — вдруг рявкает Антон в сторону — парню, захотевшему заснять наш скандал на камеру.

Быстро убрав смартфон, тот присасывается к банке пива и испаряется с глаз. Как и другие, кому до этой секунды было любопытно, чем дело кончится — мокрухой, или можно расходиться, ничего интересного не будет.

— И что прикажешь с тобой делать, Рина? — Опять приваривается ко мне взглядом.

— Антон, пожалуйста, не убивай меня, — всхлипываю я.

— Не реви!

— Ладно! — Шмыгнув носом, стискиваю челюсти.