Три дочери Евы

– Я слишком сильно восхищалась вами, – прошептала она. – Теперь я это понимаю. Когда мы влюбляемся, то превращаем предмет нашей любви в божество, вот в чем опасность. Если нам не отвечают взаимностью, в наших душах пробуждается гнев, обида, даже ненависть… – Азур молчал, и Пери, переведя дух, продолжила: – Любовь ведь чем-то похожа на веру. Так же слепа, вы не находите? Сладчайшая из всех эйфорий. Мы чувствуем таинственную связь с тем, кто находится за рамками нашей собственной личности, такой понятной и знакомой. Но когда любовь – или вера – поглощает нас целиком, она превращается в догму, перестает развиваться. Сладость сменяется горечью. Мы начинаем страдать под властью божества, которое сами же и создали.

– Ну я-то уж точно меньше всего подхожу на роль божества, – возразил Азур.

– Не вы, – согласилась Пери. – Тот Азур, которого я сама для себя выдумала. Это он казался мне человеком, способным вывести меня из тупика. Учителем, посланным мне самой судьбой. Азур из моих фантазий.

Пери говорила и говорила. Голос ее обрел силу, глаза уже привыкли к темноте. Сжимая в забинтованной руке мерцающий телефон, она пыталась объяснить что-то очень важное человеку, сидящему на кухне своего оксфордского дома в компании свернувшегося у его ног пса. Ведь все могло быть по-другому: он в опасности, а она нет. Сегодня она была его учителем, а он учеником. Роли поменялись, как их ни назови. Жизнь имеет форму круга, и каждая его точка лежит на одинаковом расстоянии от центра, и не важно, как он называется – Бог или как-то еще.

Она услышала пронзительный вой сирен, он становился все громче. Уже через несколько минут все изменится – ждет ли ее новое начало или преждевременный финал. И когда телефон, последний раз пикнув, погас, она открыла дверь шкафа и вышла наружу.

Благодарности

Моя родина Турция, как река, ни твердая, ни постоянная. Во время написания романа эта река менялась так много раз, причем текла с головокружительной скоростью.

Сердечное спасибо двум очень дорогим мне людям: моему литературному агенту Джонни Геллеру и моему редактору Венеции Баттерфилд. Я благодарна за их поддержку и веру, за то, что они помогали мне преодолеть тревоги и панические атаки, а также за то, что в этом путешествии они были вместе со мной. Особая благодарность Дейзи Мейрик, Майри Фризен-Эсканделл, Кэтрин Чо, Анне Ридли, Эмме Браун, Изабель Уолл и Кейт Тейлор: прекрасные команды в «Curtis Brown» и «Penguin». Работать с вами – это настоящая радость.

Я должна выразить огромную, как транспортный поток в Стамбуле, благодарность Стивену Барберу, который читал и перечитывал эту книгу, предлагая мне очень ценные советы. Выражаю сердечную признательность Лорне Оуэн за ее ценные идеи и вклад. Истинное благословение для автора – работать с замечательной Донной Поппи. Огромное спасибо Найджелу Ньютону за его энтузиазм и товарищество.

Моя самая горячая благодарность моим детям Зельде и Захиру за то, что мирились с моей работой и терпели музыку, которую я слушаю, когда пишу. Я знаю, это слишком шумно.

Без сомнения, родина – это своего рода возлюбленный. Иногда он может быть раздражающим и сумасшедшим. Тем не менее я также узнала, что для писателей и поэтов, для которых не существует национальных границ и культурных барьеров, есть, по правде говоря, только одна родина – Творчество.