Три доллара и шесть нулей

– Полгода назад нами была получена информация о находке специалистами Эрмитажа коллекции картин, стоимость которых оценивается специалистами Сотби в несколько сот миллионов долларов. Это полотна и зарисовки Дега, Гойи, Рембрандта, Ван Гога и многих других, чьи имена являются достаточным основанием для того, чтобы мы обратили внимание на эту коллекцию. Сама коллекция ранее находилась на территории фашистской Германии и принадлежала одному из высокопоставленных лиц рейха. После разгрома нацистов, в Потсдаме, в руки одного из офицеров Советской армии по фамилии Медведцев попали двадцать две картины, о которых я только что упоминал. Он вывез их в СССР, и никто об этом не знал до тех пор, пока он, уже в конце девяностых, не передал их в Эрмитаж. Сотрудники музея, не имеющие на руках документов, разрешающих выставлять картины на всеобщее обозрение, держали их существование в тайне до той поры, пока их, в запасниках, не нашел один из тех, кто имеет с нами связь. Знаете, такое случается... Человек с высоким чувством ответственности, патриот...

– Мне знакомо это чувство, – качнув головой, подтвердил Струге. – Однако я пока не вижу взаимосвязи между собой и тем, о чем вы рассказываете.

– Не торопитесь, – терпеливо проговорил рябой. – Так вот... Когда нами была получена такая информация, мы стали ее проверять. Понимаете, у произведений такой значимости, как и у каждого человека, должен быть паспорт. В данном случае эти полотна должны были быть обременены либо документами, указывающими на то, что они вывезены из Германии в качестве военных трофеев, либо... Либо они украдены, что, как правило, сопрягается с совершением преступлений на территории побежденного государства. Тогда никаких документов нет. Мы имеем дело со вторым случаем, однако никаких доказательств, указывающих на то, что Медведцев, вывозя картины, совершил военные или иные преступления, тоже нет. Этот пожилой человек охотно пошел с нами на контакт и рассказал всю историю этих полотен от начала до конца. Точнее сказать, их историю с сорок пятого года по сегодняшний день. Теперь судьбой произведений искусства занимается государство. Однако был в рассказе ветерана один нюанс, который не мог нас не заинтересовать. Одна из картин, а именно – «Маленький ныряльщик» Гойи, который оценивается по минимальным меркам в три с половиной миллиона долларов, исчез по пути в СССР. Некто Волокитин, один из подчиненных Медведцева, выкрал у него картину как предмет, на котором можно написать письмо, написал его на нем и отправил своей возлюбленной в освобожденную Югославию, будучи уже на границе с Румынией. Нам известен адрес деревушки, куда был послан конверт, и известно имя девушки, которой он предназначался. Наша миротворческая миссия до сих пор стоит в бывшей Югославии, поэтому проверить судьбу «Ныряльщика» нам не составило особого труда.

Струге закурил вторую сигарету и тяжело вздохнул. Менее всего он думал о том, что в это чудесное утро ему предстоит выслушивать этот полудетективный бред, не имеющий к нему никакого отношения, из уст сотрудников ФСБ...

– ...И мы проверили. Вы не поверите, но эта картина пережила десятилетия и до девяносто девятого года висела на стене того дома, в который отправил письмо рядовой Волокитин.

– Не может быть, – как можно равнодушнее произнес Антон.

– Это так. Я вас только прошу, не ерничайте, ради бога. Когда я закончу этот рассказ, вам будет не до смеха, поверьте.

Струге посмотрел на Вадима. Тот едва заметно поднял брови, и это можно было расценивать как угодно...

– В девяносто девятом году, после известных событий в Косово, во время плановой «зачистки» нашими подразделениями миротворческой миссии один из российских офицеров снял со стены картину и положил в свой десантный ранец. Вскоре после увольнения на пенсию он перевез ее в Россию, не представляя, произведение какой ценности он везет среди своих вещей. Картина была в дешевой деревянной рамке, и он вынул ее из сумки, чтобы подарить на память пилотам «Ила», отправляющегося в Москву. Однако произошло непредвиденное. Один из диверсионной группы албанцев сумел открыть по десантникам огонь и почти в упор расстрелял солдата с огнеметом...

Струге почувствовал, что у него заныло под ложечкой.

– ...Поэтому все, что офицер, желавший подарить картину пилотам, смог привезти в Россию, это саму картину. И теперь начинается то, что впоследствии явилось причиной нашего появления в Тернове. Этот офицер возвращается на родину, в этот город, и привозит с собой бесценное произведение. И в этот момент происходит то, что на языке не только оперативных работников, но и на языке всех, кто становится не у дел, называется «тупиком». След утерян, дальнейшее местонахождение полотна Гойи нам неизвестно.

Антон продолжал слушать, вырисовывая в пепельнице окурком сигареты кельтские узоры.