Три дороги на двоих

Меняем реки, страны, города...

Иные двери... Новые года...

И никуда нам от себя не деться.

А если деться — только в никуда.

Рубаи Омара Хайяма

Судьба решила жестоко пошутить, отправив в путь, где всё делится на два. И жизнь, как дотошный репортёр, следуя за тобой, задаст немало вопросов, на которые придётся ответить. Легко ли жить на два мира? Безумно трудно, но ни один из них меня не отпускает! Можно ли любить на два фронта? Неправильно, нечестно, но оба мне нужны! Как выжить между двух огней? Наверное, нереально, ведь идёт война и я не в состоянии ни спрятаться, ни сбежать, ни понять кто прав. Сможешь ли выбрать из двух зол меньшее? Не хочу принимать ни иллюзию свободы, ни призрачное счастье. Тогда зачем тебе всё это нужно? Задумываешься и наперекор судьбе делаешь то единственное, что тебе остаётся: разделить два на ноль и получить неопределённость — последнюю дорогу, которая ведёт в неизвестность.

ЧАСТЬ 1 На грани миров

ГЛАВА 1 Границы понимания

Вероника

Чем больше ты узнаёшь о мире, тем болезненнее осознание того, что знаешь всё меньше и меньше.

— Хом-м-м-м-м.....

Безумно тягостной, вибрирующей волной окутывает меня монотонный, навязчивый звук. Раскачивает тело, пробуждает сознание, заставляет чувствовать холод и что-то неприятно жёсткое под моей спиной, смешивает палитру эмоций, поднимая волну беспокойства.

Как же он меня раздражает! Я не хочу просыпаться. Не хочу двигаться. Мне не нравится то, что я чувствую. О, как было хорошо в полном покое и забвении!

Блямс!

Звон разбитого стекла сопровождается резким, болезненным ударом от падения вниз. Отзывается головной болью и ощущением впившихся в кожу острых граней.

Организм реагирует соответственно воздействию. Не дожидаясь, пока мой мозг, находящийся в состоянии медитативной расслабленности, соизволит сообразить, что именно происходит и отреагировать, надпочечники выдают в кровь гигантскую порцию адреналина. Сердце немедленно принимается выбивать бешеный ритм, мышцы сокращаются с невероятной силой, помогая рукам оттолкнуться от опасной поверхности, а телу принять вертикальное положение.

Дольше оставаться безучастной к происходящему я уже не могу. Встряхиваю головой, концентрируясь на происходящем, стараясь сориентироваться и понять — что всё это значит?

Вот только глаза упорно не желают выдавать нормальную картинку, и всё, что я вижу — размытый серо-коричневый фон и что-то тёмное в непосредственной близости.

Зажмуриваюсь, растирая лицо холодными ладонями.

— И как тебе такое пробуждение? — совсем рядом раздаётся едкий смешок. — Нравится?

— Что? — убираю дрожащие руки, вглядываясь в того, кто столь бесцеремонно со мной разговаривает. Нет, мне в принципе всё равно, просто нужно же хоть какие-то правила приличия соблюдать. Поздороваться, например... Ой!

Всё чётче проявляющийся образ, словно бритва проходит по сознанию, обнажая то, что затаилось в глубине моего тормозящего мозга. Карие глаза, завораживающие своей шоколадной сладостью. Каштановые волосы, волной откинутые со лба. Тонкие, чуть кривящиеся в усмешке губы, к которым безумно хочется прикоснуться своими. Борис!

Непроизвольное движение ему навстречу, отзывается ноющим ощущением неправильности и абсурдности того, что происходит, вынуждая остановиться и не совершать необдуманных действий. Почему он так со мной разговаривает?

Взгляд невольно фокусируется на окружающей обстановке и, в ответ на медленно прорисовывающиеся контуры, лавиной накрывает мощная паническая волна. Господи, где я?

Затемнённые своды пещеры, с которых свисают грязно-бурые сталактиты, похожие на оплывшие перевёрнутые свечи, рыхлая, совершенно непередаваемого цвета тёмной охры, пыль под ногами, почти чёрные и от этого теряющиеся в мрачном полумраке стены. Даже воздух здесь тяжёлый, пронизанный неприятными нервирующими запахами. И холод. Не ледяной, вымораживающий, скорее мучительный, медленно вытягивающий тепло из тела.

Это — вокруг.

А внутри моего мозга, словно желая усилить негативное впечатление, чередующимися волнами накатывают на восприятие реальности воспоминания, создавая резкий контраст происходящему.

Борис, нежно обнимающий меня пред тем, как улететь на Превентир.

Дейван, с беспокойством в глазах, вручающий мне йкурпа и убегающий к ожидающему его у двери отцу.

Бледное, фиолетовое марево за барьером из трипслата, хищно окутавшее корабль.

Мужская рука, безжалостно убивающая ни в чём не повинное существо.

И яростно блеснувшие глаза, словно грозные предвестники вспышки боли от удара по щеке.

Амиот!

В ужасе смотрю на того, кто позволяет себе так нагло использовать чужой образ. Я ведь знаю, что он... оно... всего лишь форма ментальной энергии, способная материализоваться в реальный объект. То есть субъект. Но как он это делает? Да и зачем?