Три эссе на одну тему

Подполковник одернул себя, что отвлекся он от задания, сосредоточившись на экране локатора целей и делая попеременно взгляды вперёд, влево, затем вправо. Хоть высоту держал автопилот, но указатель радиовысоты не ускользал из поля зрения. Внизу проносилась тайга: деревья, деревья, болотца, кустарник. И что ты рассмотришь на этакой бешеной скорости?.. Нет, если радар уж не видит – глаза напрягать.

За подполковником и на двести метров повыше летел ведомый – молодой капитан Кузнецов. Он тоже смотрел на монитор бортовой радиолокационной станции. Но цели, на которую их наводили с командного пункта, уже не было. Она минуты три назад мелькала. Но исчезла.

– Шестьсот первый, – в наушниках гарнитуры услышал свой позывной Шпак, – Доложите обстановку! Низколетящую цель видите? – С командного пункта запрашивал офицер боевого управления капитан Чикенёв. На его мониторе с кругового локатора читалась лишь пустая картинка.

– Цель не обнаружена. Ничего нет! – доложил подполковник.

Чикенёв сидел перед экраном, на котором с радара, вращающегося со скоростью десять оборотов в минуту, отображалась информация о воздушной обстановке в радиусе двухсот километров. На круглом «очке» были нарисованы и полосы трасс, по которым летают гражданские самолёты, и обозначены вертолётные площадки нефтяников. Все они находились совсем не в том месте, где ещё десять минут назад то появлялась, то исчезала белая точка. Чикенёв ещё раз просмотрел поданные на сегодняшний день заявки о полётах малой авиации: все были выполнены. Сняв с правого уха наушник, он взял с пульта «сороку» и, нажав кнопку, спокойным тоном произнёс:

– «Марс», «Тиратрону»!

– Отвечаю, начальник смены, старший лейтенант Зырянов.

– Никитич, запросчик государственного опознавания у нас исправен?..

– Так точно! – ответил дежурный офицер поста радиотехнического обеспечения полётов.

Алексею Чикенёву хотелось ещё что-то спросить, но слишком много проблем крутилось в голове: Куда исчезла цель? Что это было? А главное, чем он отчитается за поднятое по его команде дежурное звено?

– Благодарю, «Марс», до связи! – сказал капитан, повесил «сороку» на место, поправил наушник и запросил по связи Кузнецова:

– Полсотни два, ответьте! Полсотни два….

– Отвечаю! Полсотни два, – прогремел в наушниках голос лётчика.

– Полсотни два, займите высоту тысяча метров!

– Полсотни два. Понял. Занимаю тысячу метров.

– Шестьсот первый…

– Отвечаю, шестьсот первый!

– Шестьсот первый! Высота шестьсот метров.

– Шестьсот первый. Понял. Есть шестьсот метров.

– Шестьсот первый. Разворот на курс сто шестьдесят градусов. Просмотрите местность!

– Шестьсот первый. Понял. Выполняю разворот на курс сто шестьдесят градусов, просмотреть местность.

– Полсотни два. Разворот на курс сто шестьдесят градусов. Ещё раз просмотрите местность!

– Полсотни два. Выполняю разворот на курс сто шестьдесят градусов. Просмотреть местность.

Владимир Александрович Шпак вел машину, погруженный в не столь приятные воспоминанья о том злосчастном мае восемьдесят седьмого года и о том, что случилось потом.

Ничто беды не предвещало. В стране шла перестройка. Вот разрешили людям торговать и что-то самим делать, к примеру, шить, потом варить и жарить пирожки, и даже открывать свои кафе. И разрешили говорить о демократии и о какой-то там свободе слова.

И девушки одели мини-юбки. Страна вырывалась наружу из плена, в котором была у себя с двадцатых годов. И в ней обнаружилось вдруг, что пока весь советский народ строил свой Коммунизм в труднейшей борьбе в окруженье врагов, другой мир – просто жил.

Увидели все, что после работы (пока ещё в душных видеосалонах без кондиционеров, что после работы итальянец или немец не становился в очередь за колбасой, а шел там в ПАБ – если он англичанин, или в кафе – если он итальянец, чтобы поесть и скоротать свое время. Он там мог познакомиться с девушкой, потом, легко купив презерватив (которых в советской стране почти не было), направиться к себе или к ней в гости.

Там люди зарабатывали деньги, летали на вертолетах и самолетах. И мог, например, инженер купить самолётик себе на зарплату. И чей-то отпрыск несовершеннолетний – Матиас Руст сел в такой самолетик, влетел в СССР и приземлился на Красной Площади.

Последствия были. Понижение в звании, увольнение, кого-то лишали наград, пускали на пенсию, но не лишали её. Обошлось без расстрелов. Отрадно одно: что люди отвыкли уже убивать и приказа сбить эту низколетящую пакость с почти что ребенком отдано не было. Никто не подумал, что может случиться такая вот, блин, провокация.

И началось.

И истребительную авиацию всего Советского Союза замучили проверками по перехватам низколетящих, а самое страшное – очень медленных целей.

Шпак помнил каждый из этих полетов, особенно третий, когда уж расслабился. И всё б ничего, но Миг-23 на форсаже почти вдвое быстрее звука. Он – самолёт с изменяемой геометрией крыла, но на скорости у земли в четыреста километров в час, как раз на той скорости, на которой только и можно начинать вести поиск низколетящей цели, дрожал от начала срыва потоков.