Три этажа сверху

Отсюда, с крыши, куб казался плоским квадратом - боковые грани, уходившие в высоту, скрадывались. Лёха продвинулся в самую середину крыши. И вдруг к нему сверху стала опускаться платформа, тоже квадратная. Она беззвучно скользила вниз, и ничего пугающего в этом равномерном неторопливом движении не было. Поэтому, когда платформа замерла в двадцати сантиметрах над поверхностью занесённого снегом рубероида, Лёха шагнул на квадрат платформы и задрал голову, пытаясь высмотреть что-нибудь вверху. Лёха пошатался по этому квадрату размером примерно пять на пять шагов, даже попрыгал. Ничего. Тогда он снял рукавицу и потрогал стальной на вид поручень, обрамлявший все четыре стороны квадрата и прерывавшийся в одном месте - для захода на платформу. Коснулся поручня пальцем - не примёрзнет? Странно, поручень оказался тёплый. Едва ощутимо тёплый. Лёха обхватил его ладонями и машинально дёрнул вверх. И вдруг платформа приподнялась. Лёху прошиб пот от неожиданности. Он потянул ещё раз, со всей силы, и платформа взмыла в воздух и висела теперь над крышей. Лёха прикинул расстояние - спрыгнуть реально, но что будет потом? Он нажал вниз на поручень и платформа опустилась обратно на крышу.

Ситуация стала занятной. Он убедился, что платформа приводится в действие элементарно: поднимается, когда тянешь поручень кверху, и опускается, когда давишь на него вниз. Лёха, забыв обо всём, сначала покатался туда-сюда на небольшой высоте, потом осмелел и стал подниматься к кубу. Подъём был медленный и довольно долгий. Лёхе подумалось, что всё зависит от того, с какой силой тянешь поручень вверх, потому что, когда он налегал всей грудной клеткой на поручень и давил на него, платформа опускалась стремительно. Но тянуть вверх со всей дури - на это ни у кого сил не хватит. В пути наверх он отдыхал, снимая руку с перил, его подъёмник останавливался, и Лёха вволю насмотрелся на пейзаж вокруг школы и даже разглядел в двух километрах к северу движущиеся фигурки - отряд Сивицкого. Пацаны брели по глубокому снегу с грузом на плечах, а потом спустились к реке и их заслонил высокий берег.

Платформа подняла Лёху на две тысячи метров. Лёшка не мог этого знать, он просто чувствовал, как воздух стал менее плотным, голова слегка кружилась и у него закладывало уши. Но он убедился, что движение вниз по-прежнему возможно, стоит только поднажать. Он справился с лёгкой паникой и, наконец, оказался в периметре стен, вдоль которых скользил его лифт. Он въехал на площадку, тоже огороженную перилами, и осмотрелся. Он мог бы сойти с платформы, но побоялся покинуть лифт - вдруг платформа сбежит? Вокруг него были белые, слегка фосфоресцирующие и потому неприятные, безжизненные стены помещения, занятого лесом колонн. Но главное, что убедило Лёху не ходить внутрь странного куба, было то, что между площадкой и этими колоннами бесшумно сновали синие молнии. Густой сетью они оплетали пространство, и соваться под молнии совсем не хотелось.

Лёха выдержал внутри куба совсем немного - минуты две, решил, что всё рассмотрел и запомнил, налёг грудью на перила и лифт ушёл вниз, и на выходе из куба пробил тонкую, как мыльная плёнка, мембрану, разлетевшуюся брызгами.

Когда Лёха опускался, он с удивлением заметил, что солнце склонилось к закату и через пару часов наступит ночь. Вот когда Лёха разволновался по-настоящему. Значит, до темноты он успеет только перейти Большую реку и спустится в низину, в глухое и непролазное место. Глупо. Теперь ему придётся ночевать в школе одному, а богатырь Алексей боялся темноты. Да ещё темноты с кубом в небе над головой... Но выбора не было, и он это понимал.