Три факта об Элси

– Нет, ты с ней только тоже поссоришься. Пойду я. Я приведу ее назад.

Я натянула пальто. Руки нетерпеливо ссорились с рукавами, нужно было спешить.

– С чего ты так о ней печешься, Флоренс? С какой стати?

Я перестала воевать с пальто и посмотрела Элси прямо в глаза, минуя вопросы.

– Потому что мне невыносимо все, что причиняет тебе боль. Потому что, если что-то тебя задевает, я должна это прекратить.

Я слышала свое дыхание. Это единственное, что я помню о той минуте, и всякий раз слышу его заново, вспоминая, как мы стояли вдвоем среди одежды.

– Ты замерзнешь насмерть, – предупредила Элси.

Я дотянулась до вешалки и что-то взяла. Не мое.

– Надену это. Со мной все будет в порядке, – пообещала я. – В полном порядке.

Я намотала на шею красный шарф подруги и вышла в ночь.

Хэнди Саймон

Бренди согрело Саймона изнутри, но когда он вышел во двор и вдохнул вечерний воздух, его пробрал холод. На смену сентябрю пришел октябрь. Саймон подумал, какая это всегда резкая перемена. Другие месяцы переходят друг в друга мягко, а эти два словно соревнуются в контрастах, и люди в панике достают из шкафов теплые пальто. Он подумал прихватить что-нибудь из старья в комнате для персонала, чтобы дойти домой пешком, но решил, что доберется и так.

«Вишневое дерево» тонуло во мраке. Десять часов, все уже спят. Ботинки Саймона съедали усыпанную щебенкой дорогу. Вокруг было тихо, как в рождественское утро. Он уже наполовину прошел парковку, размышляя о том, что мог и не появиться на свет, когда услышал собачий лай. Собака лаяла так неистово, что Саймон замер на полушаге. Это был необычный лай: какой-то неровный, и трудно было понять, не то пес далеко, не то совсем рядом. В «Вишневом дереве» не было собак, мисс Биссель не позволяла держать питомцев, хотя однажды и разгорелся ожесточенный спор из-за золотой рыбки.

Он пошел на этот нервный звук, и пес, видимо, это почувствовал, потому что залаял еще громче. Саймон прошел по дорожке, свернул за угол и очутился перед окнами мисс Клэйборн. В квартире горела лампочка – слабая, в коридоре; на дорожку ложился еле заметный желтый отсвет. Лай прекратился. Саймон подошел к двери, и двор озарился ярким светом сенсорного фонаря. Наташа, должно быть, ушла уже несколько часов назад.

– Мисс Клэйборн? – Саймон легонько постучал в стекло. – Флоренс? Это Саймон! С вами все в порядке?

23:12

Если бы меня попросили оглянуться на прожитую жизнь и назвать какие-то судьбоносные вехи, я бы затруднилась выбрать. У меня было достаточно времени подумать, пока я тут лежу, но я так и не отвечу, что было самым важным.

Возможно, та минута, когда я села в машину к Ронни Батлеру. Теперь я это помню. От сидений пахло пивом, я держалась за приборную панель и умоляла его сбросить скорость. Я схватилась за руль, чтобы помешать ему наехать на Бэрил. Я сделала все, что могла. Я знаю, что это правда.

«Ты должна найти в себе желание простить», – сказала Элси. Тогда я не поняла, что простить нужно себя. Может, это и есть самое важное: не сама ошибка, а момент, когда ты наконец прощаешь себя за нее?

«Когда ты думала, что в машине была я, ты же меня простила, Флоренс? Отчего же ты не можешь простить себя?» – услышала я голос Элси, хотя ее здесь нет. Это странно, но иногда мне кажется, что Элси вообще от меня не отходит.

А может, самые важные дни – это те, которые мы проживаем не думая, очередные ничем не примечательные двадцать четыре часа? Еще один день, который предстоит прожить, прежде чем случится что-нибудь интересное? Мы размечаем жизнь днями рождения, Рождеством и другими праздниками, но, наверное, стоит лучше вглядываться в обыкновенные дни, которые пролетают незамеченными. Элси однажды сказала: «Невозможно узнать важность момента, пока не оглянешься на него из будущего». Мне кажется, она права.

Истекают последние из моих мгновений, мое «навсегда» наконец-то наступило. Я не думала, что все закончится вот так, что я буду в одиночестве лежать на полу и ждать тех, кто так и не пришел. Я думала, меня найдет Саймон, но он сейчас убирает остатки поминального чая вместе с мисс Амброуз, ставит тарелки одна в другую и сметает крошки. Он будет разговаривать, пока носит тарелки, такой уж он человек. В основном он будет говорить с Шерил. Мне кажется, она с ним кокетничает, но он глуп как пробка и ничего не замечает. Саймон выпьет капельку бренди на дорожку, чтобы согреться, и когда он пойдет по двору, гравий под его ботинками будет громко хрустеть в тишине. Он подумает, не позаимствовать ли пальто из комнаты отдыха, потом отчего-то вспомнит обо мне и решит проверить, все ли со мной в порядке. Бывают же у людей вспышки интуиции? В них нет никакой логики, но отчего-то ты вдруг проникаешься твердой уверенностью, что нужно сделать одно или другое.

Он заметит свет в коридоре, постучит в дверь и крикнет: «Мисс Клэйборн! Флоренс! Это Саймон. С вами все в порядке?»

Он будет звать меня снова и снова…