Три фальшивых цветка Нереальности

Я положил ноги на приборную панель и закрыл глаза. Вельзевул, когда его дыхание восстановилось, спросил: ну, что тебе удалось узнать? Я хотел немного отдохнуть, но Вельз допытывался так настойчиво, что пришлось ему уступить. Не открывая глаз, я рассказал ему о том, как подменил цветок, как был вынужден оставить генератор личин в хранилище, о болтливом столе, который открыл мне доступ к файлам Штоуманна.

Дьявол сказал, что на генераторе я оставил отпечатки своих пальцев, ведь на мне не было перчаток.

Да, ответил я, потому что в них неудобно работать. Но это не проблема. «Сашники» и так знают, кого искать. Меня.

– А за себя не беспокойся: они могут сколько угодно подозревать тебя или кого-либо ещё, но у них нет доказательств.

– Это не остановит их, если им захочется похитить меня и немножко попытать.

– Ну да. Тут ты попал в яблочко. Крепись, брат Вельз.

Брат Вельз вздохнул и сказал, что надеется на помощь Повелителя, владыка Ада всё-таки его близкий родственник.

– Это верно, но, насколько помню, он говорил, чтобы мы на него не рассчитывали. Если угодим в беду. Как ты думаешь, мы в неё угодили? – Я широко улыбнулся. – Хотя, может, он имел в виду только меня.

– Угу.

– Да не, Вельз, ты зря паникуешь. Ты же брат Павла. Кто захочет бросить вызов ему, а в его лице – всему Аду?

– Может, и никто… Но если ставки так велики, что они вынуждены будут рискнуть?

– Пожертвовать жизнями ради огромной кучи денег?

– Ради денег. Или чего-то более ценного.

– Свобода, власть, мировое господство?

Вельзевул кивнул.

Перед моими закрытыми глазами возник образ: многочисленные жёлтые папки и их названия – Вечная Война , Мировое господство … Один ли генерал Штоуманн работает на Мастера Хаоса? Или вся «Секретная Армия» тайно перешла под начало Тартара?

– Наша главная проблема в том, что мы не знаем ставок. Мы влипли по самые уши, а из-за чего – понятия не имеем.

– Из-за цветка? – предположил Вельзевул.

– А на что он им сдался? Почему все готовы порвать друг друга на части из-за него? Поправочка: порвать на части меня .

– Ты говорил, что у Штоуманна какие-то делишки с Мастером Хаосом. Как ты думаешь, это связано с цветком?

– Да, да, да. Зуб даю на отсечение…

– Но доказательств у тебя нет?

– У меня есть факты. Наконец-то. Раз: «СА» тайком от Повелителя забирает цветки к себе на базу. Два: «сашники» не справились бы сами, и им пришлось вступить в сговор с полицией. Три: цветок лежал в 11-м хранилище, а оно находится у генерала в кабинете. Четыре: это не простое хранилище, а универсальная реальность, которая стоит несколько «лимонов» – откуда у генерала такие деньжищи? Пять: файл, в котором упоминаются имя Мастера Хаоса и цветок…

– Явной связи между ними нет. О них просто говорится в одном и том же документе.

– В этом документе всего две строчки. В первой упомянут Мастер Хаос, во второй – цветок. Да, гипотетически между ними может не быть связи. Но мне и этого достаточно, чтобы…

– Сомневаюсь, что моему братцу будет недостаточно, он потребует более веских доказательств.

– Это я знаю.

Я снял тёмные очки и посмотрел в иллюминатор. Внизу проносился Ад: высокий, красивый, шумный. Мы пролетали над районом, где преобладал песочный цвет. Приближался полдень. Было светло, но жилые здания, магазинчики, мобили и некоторые жители всё равно мигали лампочками и светили фонарями. Дороги и строения плавились от жары. И это была уже не метафора. Кучки строителей перемещались от одного расплавленного участка к другому, обрабатывая растёкшиеся камни и металлы особым раствором. На заводах изготовляли в два, а то и в три раза больше стилонеров. Крылатые воришки появлялись на свет и, не успев к нему привыкнуть, вылетали через небольшие окошки на улицу. Собирались в стаи, облепляли здания, как мошкара – листья, и обдували, обдували их холодом. Адцы сходили с ума. Уровень жестокости вырос, уровень преступности – тоже. Самым популярным преступлением стало ограбление автоматов с газировкой.

Вельз включил визор. В новостях говорили о разном, но всё так или иначе касалось жары.

Рынки закрыли – из-за жары.

Реки обмельчали – из-за жары.

Театры пустуют – из-за жары.

Автоинспекторы берут взятки – из-за жары.

Повелитель объявил сегодняшний день Днём Жары и призывал всех жителей Ада к борьбе… с жарой.

Я представил длиннющие очереди: призраки, демоны, лангольеры, клавишники – все вооружаются вёдрами с водой и идут тушить Ад. Выплёскивают воду на тротуары. Она стекает на дорогу, в канализацию. Ад наполняется водой. Ручьи набухают, как вены, превращаются в реки. Вода затекает в дома, в игровые автоматы, в полых существ. Вода завладевает всем. Реки схлёстываются, и влага побеждает сушу. Низкие здания уже погрузились на дно новорожденного океана, высокие в жалких потугах тянут шпили вверх. Ад похож на аквариум. Кто-то решил налить в аквариум воду – до краёв. Чтобы Ад и любое воспоминание о нём исчезли в ревущих голубых потоках, в жарких волнах. Кипящих и исходящих паром. Купол раскаливается добела. Издевательски легко его энергия рождает клубы пара, и они заволакивают небо и Купол, и Космос. Ветер стихает. И ничто не мешает пару, душному влажному пару, захватить…

– Дец.

Сквозь удушающее тепло и головную боль проступили алые контуры. Они стали чётче и насыщеннее. В контуры налили краску. Наверху вспыхнули два глаза. Чуть ниже появился чёрный овал – рот. До меня донеслись звуки:

– Дец, ты в порядке? Я сам выпил три таблетки, пока головная боль не отпустила. Ну, как ты?

– Вельз…

Я сел и понял, что нахожусь в кресле. Меня обступили стены, стол, иллюминаторы, приборная панель. Я всё ещё был в шлюпке.

– Ты отрубился, – сказал Вельзевул. – Мы решили покемарить и отключились. Я первым пришёл в себя.

Я был слишком занят в последнее время, чтобы обращать внимание на жару. Но сейчас, стоило мне расслабиться, она навалилась на меня, придавив своим грузным телом, – тяжеленный комок из плазмы подминал меня под себя.

Я встал. Кровь ударила в головы, ноги подогнулись. Пот водопадом низвергался с меня. Организм был обезвожен… Весело.

– Вельз, ты ведь помнишь, что я люблю жару?

– Ага.

– Так вот, забудь, это неправда.

А чего я ещё хотел: чем ближе к развязке, тем горячее.

Вельз припарковался в паре кварталов от моего дома.

– У тебя остались те таблетки? – спросил я.

– Да, щас принесу…

Вельз высыпал мне на ладонь несколько штук. Я проглотил их и запил водой из бутылки. Полегчало. Но если не станет прохладнее, придётся принимать их каждые полчаса.

– Близится Судный Полдень? – Я усмехнулся.

– Что?

– Я проверю, не ждут ли меня дома гости. Не улетай, о’кей?

– Ладно. Будь на связи.

– Аха.

Я спустился по трапу.

Люк закрылся.

Узкие переулки вывели меня к моему дому. Я скользнул в тень, пробежал вдоль стены и выглянул из-за угла. Два копа в штатском стояли у входа в подъезд. Я их сразу распознал: у меня с полицией связан богатейший жизненный опыт. Значит, засада…

Воспользуюсь обходным путём.

Неподалёку находился тупик. Я добежал до него и забрался на мусорный контейнер. Отошёл назад, разбежался, прыгнул – и повис на пожарной лестнице. Подтянулся, поставил ноги на ступеньку. Стараясь не шуметь и не высовываться, поднялся на свой этаж. Встал на карниз и быстро пригнулся. Выждал немного. Осторожно заглянул в окно.

Коп стоял посреди кухни и в ус не дул.

Я пригнулся и перебежал влево. Открыл отмычкой окно. Успокоил сигнализацию, сказав, что это я и не о чем беспокоиться. Залез в комнату: здесь всё было перевёрнуто, ящики – открыты, вещи валялись на полу. Уборкой займёмся позже. Я подошёл к шкафу, открыл дверцу и взял футбольный мяч. Вылез обратно на карниз. Размахнулся и бросил мяч в дверь. Снова пригнулся и метнулся вправо.

Скрип двери, шаги. Коп бросился проверять, кто это шумит в комнате.

Воспользовавшись этим, я взломал окно на кухню. Перемахнул через подоконник. Закрыл окно, запер на замок – и услышал топот. Возвращался коп, недовольный тем, что его потревожили. Я спрятался под стол. У стола было две широкие непрозрачные опоры, и стоял он у самой стены. Меня не должны были заметить.

Коп, ворча что-то себе под нос, встал на прежнее место. Так, парниша, замри.

Я досчитал до трёх и…

…чуть не облажался.

Коп повернулся и посмотрел в мою сторону. Неужели засёк?

Я затаился и не дышал.

Ботинки копа находились в десяти сантиметрах от моих носов – ждать дальше не имело смысла. Я схватил копа за щиколотки и дёрнул.

– Ы… – падая, выдохнул он.

Ударился обо что-то и затих. Его голова прикатилась под стол. Коп оказался мертвяком.

Я взял голову подмышку и вылез из-под стола. С радостью разогнулся. Убедился, что мертвячья голова (а значит, и её владелец) в отключке. Положил тыковку рядом с телом: придёт в себя – пришьёт на место. Мертвяки – ходячие трупы, они и в более безобидных ситуациях теряют голову.

Я связал копа и сунул ему в рот большое яблоко. Запасы верёвки иссякли.

Я оставил копа загорать, вытер со лбов пот и направился в свою комнату.

Но это была уже не моя комната.

Я видел её из окна, и тогда мне показалось, что беспорядок – не такой большой. Дверцы шкафов открыты, на полу валяются вещи, но ничего критического. Сейчас я понял, что был не прав, и даже присвистнул: они не только многое разворотили и выпотрошили – почти всё они сломали, разорвали и открутили.

Механизированный шкаф – будто сдавлен лапищей тираннозавра.

Стол со светочувствительными сенсорами – починке не подлежит.

Коврик с кибернетической начинкой – извазюкан в чём-то и превращён в грязную половую тряпку.

Следы на полу, сигаретные бычки на кровати и рваная бумага повсюду. «Сашники» думали, что я спрятал цветок дома, и наверняка очень разозлись, когда поняли, что это не так, – но записи-то мои зачем рвать…

Я поднял несколько кусочков сложной формы. Чёрные буквы на белом фоне. Сценарий компьютерной игры, в основе – мои приключения. Главный герой – ваш покорный слуга.

«Я оглядываюсь вокруг и вижу разруху. Пока меня не было, кто-то ворвался в квартиру и перевернул всё вверх дном…»

«Сашники». Набесившись, они ушли, а копы, с которыми они были в сговоре, остались охранять дом и квартиру.

Из шкафа раздалось приглушённое «Уумм». Я посмотрел на нетронутую дверцу – единственную во всей комнате. Подошёл к столу, выдвинул ящик. На полпути наружу он хрустнул, и деревянные обломки упали на ворох рваной бумаги. Я порылся в ней, нашёл ключ, подошёл к шкафу и отпер его. Открыл дверцу.

Цербер, связанный и с кляпом во рту, поднял головы. Его взгляд всё мне сказал.

Я вытащил собачатину, развязал верёвку, вынул изо ртов тряпки.

Это тоже дело рук «сашников»? Но для чего им связывать Цербера и запирать его в шкафу? Они что, настолько разозлись?

Цербер гавкнул. Я отвлёкся от мыслей и только сейчас обратил внимание на бирочку, прицепленную к его ошейнику. Я присел, снял бирку и прочитал: