Три гинеи

Мадам, примите тысячу извинений за столь долгое ожидание ответа на ваше письмо. Дело в том, что возникло несколько вопросов, которые мы обязаны задать вам, прежде чем внести свое пожертвование. Во-первых, вы просите денег на арендную плату. Но как же получилось, что вы, мадам, так чудовищно бедны? Образование доступно дочерям образованных мужчин вот уже 20 лет. Как случилось, что вы — та, кого мы назначили представителем этих женщин, — стоите, подобно сестре из Кембриджа, с протянутой рукой, прося денег, а за неимением их — фруктов, книг и поношенной одежды для организации ярмарок? Как это вообще возможно? — повторяем мы. Разумеется, что-то должно быть не в порядке с современной общественной системой, законом или здравым смыслом. Или, может, вы попросту рассказываете небылицы с напускной горечью на лице, совсем как тот нищий на углу, у которого дома под матрасом запрятан полный гиней кошелек? В любом случае, постоянное выспрашивание денег и сетование на бедность делают вас предметом серьезных упреков, причем не только со стороны ленивых обывателей, которым не нравится думать о практических действиях и помощи почти так же, как подписывать чеки, но и со стороны образованных мужчин. Вы сами отдаете себя на растерзание мужчинам с давно укоренившейся репутацией философов и романистов — мужчинам, вроде Джуда[97] и Уэллса[98]. Мало того что они отрицают вашу бедность, так еще и упрекают в апатии и безразличии. Позвольте заострить внимание на том, какие доводы они приводят. Послушайте для начала, что говорит о вас мистер Джуд. «Я сомневаюсь, что за прошедшие пятьдесят лет существовали молодые женщины еще более безразличные к политическим и социальным вопросам, нежели сейчас». Именно так он начинает свою мысль, а затем по праву говорит, что это вовсе не его ума — указывать вам, что делать; и, однако, очень деликатно добавляет, что все-таки приведет пример того, что следовало бы сделать. Вы могли бы взять пример со своих сестер из Америки и основать «общество в защиту мира». В нем подсчитали, «уж не знаю с какой точностью, что количество денег, истраченных в этом году на вооружение, примерно равно числу минут (или даже секунд?), истекших со времен смерти Христа, учившего людей пацифизму…». Так почему бы и вам сейчас не последовать их примеру и не создать подобное общество в Англии? Для этого, конечно, нужны деньги, но — и это я хочу особенно подчеркнуть — нет и тени сомнения в том, что у вас есть эти средства. Мистер Джуд приводит доказательство. «Еще до войны деньги рекой текли в казну СПСЖ[99], дабы они получили право голоса, которое, как ожидалось, позволит им оставить все войны в прошлом. Право голосовать они получили, — продолжает мистер Джуд, — но вопрос войны еще очень далек от забвения». Это подтверждает письмо джентльмена, который просит нашей помощи в предотвращении войны, и, конечно, фотографии мертвых тел и разрушенных зданий, но позволим все же мистеру Джуду продолжить свою мысль. «Разве не благоразумно, — говорит он, — требовать, чтобы современные женщины были готовы отдать столько же сил и денег, перетерпеть столько же страданий и оскорблений в борьбе за мир, сколько отдали их матери в борьбе за равенство?» И опять же я не могу не отозваться эхом, спрашивая, действительно ли это неблагоразумно — просить женщин из поколения в поколение упорствовать, терпеть насмешки и оскорбления: сначала от своих братьев, а затем ради них? Не это ли логично и разумно сделать для их физического, морального и душевного состояния в целом? Но не будем перебивать мистера Джуда. «Если — да, то, чем быстрее они откажутся от участия в общественных делах и вернутся к своим личным, тем лучше. Если они не могут работать в Палате общин, пусть, по крайней мере, делают хоть что-нибудь по дому. Если они не способны уберечь мужчин от саморазрушения, которое закономерно обусловлено их неисправимой мужской натурой, пусть хотя бы учатся кормить их, прежде чем те погибнут»^{36}. Не будем, пожалуй, останавливаться и уточнять, каким образом женщины, имеющие право голосовать, могут исправить то, что сам мистер Джуд считает неисправимым, дело скорее в том, как у вас при этом хватает наглости просить меня пожертвовать вам гинею? По словам мистера Джуда, вы не только чрезвычайно богаты, но еще и ленивы и пристрастились к поеданию арахиса и мороженого так сильно, что не удосужились научиться готовить ему обед, прежде чем он погибнет, не говоря уже о предотвращении его гибели. Но далее следуют куда более серьезные обвинения. Вы настолько безучастны, что не станете сражаться и защищать даже ту свободу, которую отстояли для вас матери. Такое обвинение предъявляет вам наиболее известный из ныне живущих британских романистов — Г. Дж. Уэллс. Он утверждает: «Не было ни одного известного женского движения против уничтожения их свободы фашистами или нацистами»^{37}. Богатые, праздные, жадные и апатичные — откуда в вас столько наглости, чтобы просить меня поддержать общество, которое помогает дочерям образованных мужчин зарабатывать деньги своей профессией? Эти джентльмены доказывают, что, несмотря на право голосовать и богатства, которые оно должно было принести, вы не смогли положить конец войне; несмотря на право голоса и силу, которой оно должно наделять, вы не противодействовали уничтожению вашей свободы фашистами или нацистами. Какой еще в таком случае можно сделать вывод, кроме как окрестить все, что было названо «женским движением», несостоятельным; и гинею, которую я при этом отсылаю вам, нужно истратить не на арендную плату, а на уничтожение всех ваших зданий. И, когда они сгорят, мадам, отправляйтесь обратно на кухню и учитесь, если сумеете, готовить для мужчины обед, разделять с ним который вовсе необязательно…^{38}