Три главы (СИ)

  - Правшей приходило больше. Вот они с правой руки замахивались, а ЛЕвушкам доставалось. Левшей меньше являлось-встречалось, потому ПрАвушек помене срубили. Ну а меня, так это когда ЛЕвушка или ПрАвушка отрасти не успеют или напротив, когда пригнуться вовремя изловчатся... али ещё какое недоразумение.

  Крайние главы согласно закивали.

  - Постиг? - Спросил КорЕнь.

  - Вроде постиг. - Кивнул Никифор. - А какая глава первая?

  Как-бы невзначай спросил, а может и с умыслом. Призадумались главы.

  - Коли слева считать, дык я. - Кивнул ЛевЕйша.

  - А коли справа, то я. - Вытянул шею ПравЕнтий.

  - А я с любой стороны вторым буду, потому мы без счёта обходимся, кто первый. У нас по-простому: левый, правый и ещё посерёдке. Нету у нас первых.

  - Ладненько-ладненько. Не громыхай, КорЕнь. Уразумел я и то, и это.

  Принялся Никифор ещё что-то угольком-карябалкой на тряпочках-кожУшках-берестяночках вырисовывать.

  - А куды ж отрубленные главы девались? - Спросил он ещё как бы между царапаньем.

  - Не твово ума дело. Всё ж каверзу замышляешь, кочерыжка засохшая. - Рыкнул ПравЕнтий.

  - Ничего я не замышляю. - Растерянность Никифор изобразил и, своё на уме держа, оправдываться начал. - Просто смекаю, что новые главы не ведают, что прежние помнили. Потому про самую древнюю древность...

  Тут все три главы разом взялись говорить, безо всякого старшинства и очерёдности.

  - Дык напротив вовсе...

  - Всё мы помним...

  - Да и другие расскажут! Репей те в пятку!

  И давай наперебой что к чему растолковывать, только не по порядку, а как вышло.

  И что ума у него не в достатке, раз к ним сунулся, и что в его одной голове всё не поместится, и что будет он теперь записывателем, а опосля рассказывателем, и что судьба его отныне по их части ведуном быть в том, что дозволят, али совсем не быть.

  "Чисто сороки, да и только!" - Мелькнуло в голове у Никифора, но вслух он того не вымолвил, поопасался, что не ко времени это будет.

  Стал дальше слушать. Хоть и выходило по Горынычевым речам уж дюже всё запутанно.

  Хвост-то вот у него один, а сердец, как и голов, три. Каждой голове, значится, своё полагалось.

  Молодцы-удальцы про то не знали, не ведали, всё главы пыжились снести, не смекая, что видимость дела ещё не дело сделанное.

  А ещё у каждой главы имелось что-то вроде своего закромОчка, где всё пережитое и скапливалось-хранилось. Вроде как зоб у курицы.

  Про куриный зоб Никифор сам додумал, да снова смолчал. Потому что и "цыплАк" великоват был и пока это он, как "кур в ощип" угодил.

  Так вот, в этих закромОчках вся их память-премудрость и скапливалась, да веками сберегалась. Потому они всё от предшественников доставшееся помнили. И ещё пережёванное в смысле разумения там оказывалось. От того людей пришлых-иноземных они понимали, если раньше, кого из тех мест слопать случалось. Даже поговорить могли обо всяких-Яких, коли время да охота к тому случались.

  А потому ПравЕнтия слушать с поправками нужно. Он раз от сказочника откусил. Хоть и плевался после, а уж поздно. Теперь вот иногда может чего лишнего молвить. А сказочник тот по молодости сапожником был и бражничал без меры. Это из ПравЕнтия иной раз... нет-нет, да и да.

  И дальше так, безо всякого порядку. Никифор даже удивляться не успевал.

  Самый ленивый ЛевЕйша третий был. Такой, что утром "от зЕмя не подымешь", храпит и ухом не ведёт. Потому его ЛевЕйша четвёртый сменил вскорости, это значит скорее обычного.

  А веры каждой главе больше, чем горлопанам с гуслями, потому как у каждой два свидетеля-очевидца завсегда рядом.

  Ещё вот, если кто видел поболе глав... пять али там семь, так это со страху или от хвастовства, а может с перепоя. Три - в самый раз. И папаша с маманей тоже трёхглавые. Живы-здоровы, токмо живут все по отдельности, друг от дружки подальше, оттого что покушать любят, а в одном месте много кушать долго не получится - запустение наступит. А живут все долго, потому как малы числом. Было б Горынычей, как мух, то и дохли бы как мухи большим количеством и в скором времени.

  Горыныч дыхнул огоньком в сторону, и кучка поджаренных насекомых осыпалась на землю.

   "Мухи они, конечно веком недолги..." - Кивнул Никифор мудрому соображению. - "А меж тем в ином месте и нет ничего, а мухи есть".

  - Ох, и не люблю я этих тварей... - Сплюнул ПравЕнтий. даже поморщился из брезгливости.

  - Чо ж так? - Глянул на него привычный ко всему Никифор.

  - От них рот вяжет.

  Теперь уж все поморщились.

  Ещё выходило, что ЛевЕйша дюже не любил мелких одноглавых, что на ящерок переростков смахивали и обитали там, где Солнышко заходит. А ПравЕнтий на дух не переносил тех, что вроде болотных Ужиков, токмо покрупнее, и ползают там, где Солнышко восходит.

  Однако, как сразу троих слушать, да ещё записывать успевать? Не закончил КорЕнь громыхать, а уж ПравЕнтий рычит, а за ними следом и ЛевЕйша чего-то вещает.

  - ...оттуда лешие и пошли. В разные стороны.

  И снова ПравЕнтий.

  - Теперь места не найти где они толстопятые след не оставили. Всё истоптали.

  - Погодьте-погодьте, откуда пошли? - Вскинулся Никифор, с устатку пот со лба вытирая.