Три главы (СИ)

  - Чо им деревенских парней не хватало? - Пыхнул дымом из трубочки Никифор, уж больно чудно ему это показалось.

  - Не... тех даже с избытком... токмо, ежели девицы энтих охламонов с малолетства знали и помнят ещё, как те без портков бегали с мокрыми носами, а опосля в добавок за косы дергали беспрестанно... - ЛевЕйша малость прищурился, - то оно вроде, как ничего нового-интересного для них и нет.

  - А тут солидный трёхглавый, под окнами не шастает, замазку не колупает, заплатками не сверкает, - ПравЕнтий ещё более помягчел от воспоминаний. - Иное лето так от девок отбоя нет. Хоть глаза завязывай да лети, куда ветер подует.

   - Только по три они стесняются, в скромности произрастали. Целоваться при других так совсем краснеют пуще бурака для щей из оного. - ЛевЕйша вытянул губы трубочкой.

   Хотел было и здесь Никифор спросить, кому внимания больше доставалось, да попридержал себя, подначивать с оглядкой надобно - если Горынычи не друг на друга осерчают, так втроём на него одного.

   Сидел, слушал - чего запоминал, чего записывал, момента подходящего дожидался.

  - Вот была Лиса, - начал за другими КорЕнь, - нарекли так, потому как рыжЕй её не сыскать...

  - Это да. Мы окрест много кого повидали, а рыжЕй да премудрей не попадалось, - поддакнул ПравЕнтий. - Шустрей огоньков, что мелькают, когда по макушке треснут.

  - Вот вроде всё сладилось, и родители её на ярмарку подались... - продолжил КорЕнь, - и мы не дюже заняты оказались. Только она, чтоб всё по её. Я и согласился. Тогда Лиса эта намотала ЛЕвушке с ПрАвушкой тряпки всякие, чтобы не подслушивали и не подсматривали, да по соседним кустам распихала. Вот... я уж и лобызаться приготовился, а тут выскочил её ухажёр Вася. Раз и срубил мою неразумную первую голову. Моргнуть даже не успел. Только ЛЕвушка с ПрАвушкой без подглядывания с подслушиванием ну никак обойтись не могли, потому всё видАли. Осерчали за меня на Васю и подогрели его с двух сторон да переборщили - остались от Лискиного ухажёра одни уголёчки. А её и след простыл.

   - Съели?

   - Кого? Васю? Не... Сказал же - подгорел он. От горелого изжога опосля замучает.

   По рассказу выходило, что был у той Лисы умысел с выгодой, только она всё на Васю свалила - говорила, что Вася сам вроде приревновал, да у него уж не спросишь.

   Вот и пошло сначала Васина Лиса, а опосля Василиса, а уж дальше Премудрая, потому как она много чего ещё начудила.

  - С той поры мы уж с осторожностью. - Покачал собой из стороны в сторону КорЕнь, да не сильно, так чтоб вроде как недоразумение получилось. - Интерес к девицам остался, а вот веры никакой.

  До того Никифор заслушался той историей, что трубка у него погасла, пришлось сызнова раскуривать. Все кивал да поддакивал. И главы уж не гремели-рычали, а считай, соловьями пели.

  Оно, если по шерсти, то и камень мякишем станет.

  "Вот оно и ладненько. Теперь, пожалуй..." - Собрался Никифор всё ж спросить для раздору, кой чего, да осёкся.

  Бабочка на носу у ЛЕвушки примостилась. Он глаза в кучку свёл, да рассматривал-любовался. Только она лапками вздумала перебирать... терпел он терпел да не утерпел и чихнул. Тут КорЕнь вроде как вспомнил о чём-то и на ПравЕнтия покосился.

   Сумленья они то задремлют, то пробудятся.

  Иное слово оно ведь хуже отравы, свербит и нет на него управы.

  ***

  5. Сколь верёвочке...

  Тут и ворон возвернулся. Только видно, не по своей воле, хоть и упитанный, потому как не все перья в хвосте наличествовали. Сел на своей ветке, нахохлился. Ветка было вниз начала клониться, так он поближе к стволу лапками перебрал и сызнова нахохлился.

  - Сбил ты нас с порядку. - Вроде как что-то вспомнив, КорЕнь громыхнул. - То мы ночью кушали, а днём почивали, то вот наизнанку. По светлому времени зверушки нас издалека примечают. Потому и мороки больше.

  - Вот оно и то, что "зверушки" - заморыши чахлые. Зверя значимого ни днем, ни ночью не найти.

  - Ды да! Раньше оно попроще было, - вздохнул ЛЕвушка, - Раньше зайцы были как нынче медведи.

  - Кусались только больно, толстопузы саблезубые. - Кивнул ПравЕнтий.

  Не унимались крайние головы, озабоченности старшого не внемля, потому как увлекательное это занятие - другим про себя интересное рассказывать.

  "Ну, теперь ещё и добылинные времена припоминать начали" - Никифор снова к своей писанине потянулся.

  - Что длинноухие, пчёлы, мужичок, с твой кулак были. Про ос и особо про шмелей да трутней уж помолчим, те зверей любого зверя, изверги лютые.

  - А у пчёл мёд бродил. Тык как заж-жуж-жат нестройно, но с чувством, значится готово...

   - Тут для верности нужно ухом к стволу притулиться да послушать о чём жужжат. Может просто бранятся, а может, что задушевное мохнатые-полосатые завели.

  - Дык потому и медовуха. Оно значит и мед, и без уха промахнуться можно.

  - Вот коли точно созрело, то да. Редька-Петька!

  - Проковыряем мы, значит, пониже три дырочки в стволе дык и всё. Вот и угощение.

  - Туты как раз все чудеса и начинаются!!! Эх, лешие-пешие!