Три года

Он поднимает брови и делает акцент на ожидание, и я думаю, что он говорит мне подождать его? Но опять же, возможно, он даже не настоящий.

— Как тебя зовут? — спрашиваю еще раз.

Парень игнорирует меня, заталкивает обратно в камеру и протягивает свежее ведро. Прекрасно. Я решаю, что пока он не скажет мне свое имя, я дам этому ублюдку прозвище. Проспект. Ему это подходит.

— Подожди, — шепчу я, кладя руку ему на плечо, когда он поворачивается, чтобы уйти. — Почему ты сегодня здесь? Где Дорнан?

Его глаза затуманиваются, когда он на мгновение поворачивается ко мне.

— Он хоронит своих сыновей, — говорит он.

Я отпускаю руку, когда на моем лице появляется жестокая улыбка, такая широкая, что мне кажется, что мое лицо вот-вот треснет пополам.

Он поднимает брови и выходит в коридор.

— Ты самая странная девушка, которую я когда-либо встречал, — отзывается он, хлопнув за собой дверью.

Похороны. Как вкусно.

Дремлющая месть внутри меня снова оживает, неся на крыльях вновь обретенной надежды, какой бы мимолетной она не была.

Глава 7

День действительно роскошный, по крайней мере, для сумасшедшей девушки. Я забиваюсь в угол в своей новой одежде, и открытая рана, в которую превратился мой живот, даже на какое-то время перестает кровоточить.

Я скучаю по солнцу. Большую часть времени в этой комнате светло — лампочка почти никогда не гаснет — но это ненастоящее.

Здесь нет ничего реального, кроме боли.

Я размышляю о своем будущем, ожидая возвращения Дорнана. Знаю, что он придет за мной после похорон. Он заставит меня заплатить. Адреналин и страх сжимаются в клубок у меня в животе, пока я жду, когда он придет и причинит мне боль. Может быть, он изнасилует меня снова. Может быть, он приставит пистолет к моей голове и заставит меня встать на колени. Или, может быть, он вырежет мое сердце и съест его на десерт.

Я с силой подпрыгиваю, когда дверь распахивается, и мои ожидания стоят в дверном проеме. Его глаза покраснели, и я чувствую запах бурбона, исходящий от него волнами. Запах такой сильный, как будто он в нем искупался.

На нем костюм и он держит портфель, и каждый сантиметр моей кожи покрывается мурашками, когда я широко ему улыбаюсь.

— Они были открытыми или закрытыми? — спрашиваю я, ухмыляясь так же, как он. Потому что я знаю. На нем костюм, выглаженный и аккуратный, в кармане рубашки — белая лилия смерти.

— Что? — спрашивает он, слегка невнятно произнося слова. Я считаю, что он немного пьян, но недостаточно, чтобы получить какое-либо реальное преимущество.

— Гробы, — мурлычу я. — Насколько все было плохо? Могу поспорить, что эти мальчики очень сильно обгорели.

— Чертова шлюха, — ругается он, роняя портфель на землю.

Когда он бросается ко мне, я отшатываюсь назад, пытаясь вырваться из его хватки. Когда его руки приближаются ко мне в попытке захвата, я соскальзываю по стене и бросаюсь в небольшое пространство, которое он оставил открытым рядом с собой. Как только я оказываюсь позади него, он разворачивается и рычит, но прежде чем он успевает меня остановить, я поднимаю стул и наношу удары ногами.

Мне требуется почти вся моя сила, чтобы развернуть в него стул, и он легко хватается за две ножки. Прежде чем я успеваю уйти с дороги, он с такой силой толкает стул спинкой ко мне, что я взлетаю, отлетаю назад и с глухим стуком ударяюсь о край кровати. Боль в спине возникает мгновенно, и я падаю на пол, на мгновение парализованная.

Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как он отбрасывает стул в сторону и направляется ко мне. Перекатываюсь на четвереньки и ползу к двери, но он слишком быстр. Грубые руки вцепляются в мои волосы и сильно тянут, заставляя меня встать на ноги, если я хочу сохранить скальп. Стону от острой боли, когда из кожи на моей голове выдергивают миллион волос. Он держит одну руку в моих волосах, а другой поднимает стул. Повалив меня на сиденье, он быстро пытается закрепить мои запястья за спиной чем-то вроде стяжки. На этот раз он не беспокоится о моих ногах.

В любом случае, не похоже, что я смогу что-то предпринять, чтобы защитить себя.

Он берет портфель и ставит его на кровать, распахивая его с довольной ухмылкой. Несмотря на то, что мне нужно выглядеть крутой и собранной, я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что внутри, но ракурс неправильный, и я ничего не вижу.

— Что сегодня за сюрприз? — спрашиваю его.

— Не было бы сюрпризом, если бы я тебе рассказал, — отвечает он, держа в одной руке прозрачный пузырек с жидкостью, а в другой — шприц.

— Еще наркотики, чтобы попытаться заставить меня сказать правду? — спрашиваю. — Давай, Дорнан! У тебя кончилось дерьмо, которым можно меня мучить.

Он поворачивается, ухмыляясь, втыкая острый шприц во флакон. Он набирает жидкость и изображает движение кончика иглы, выпуская из него немного жидкости.

— Я должна бояться? — спрашиваю я, притворяясь равнодушной.